Норвежские сказки

— Ну, так я думаю, теперь хорошо заклепано! — говорит кузнец. — Теперь ты можешь выйти.

Открыл он кошелек, а черт без оглядки наутек. И след его простыл.

Через несколько времени кузнецу и вспало на ум, что ведь худо он сделал, поссорившись с чертом. «В рай-то мне все равно не попасть, некуда и деваться будет, раз я поссорился с хозяином ада». — И порешил он, что чем скорее, тем лучше будет попытаться пристроиться куда-нибудь — в рай или в ад; по крайней мере, без приюта не останешься. Закинул он молот за спину и зашагал. Дошел до того перекрестка, где дороги в рай и в ад расходятся, и нагнал тут портнишку. Тот идет себе, подпрыгивает да утюгом помахивает.

— Здравствуй! — говорит кузнец. — Ты куда?

— В рай, коли пустят, — говорит портнишка. — А ты?

— Ну так нам не по пути! — говорит кузнец. — Я сперва хочу толкнуться в ад, — с чертом-то я знаком маленько.

^{Черт поблагодарил и уселся на кресло.}

Распростились они, и каждый пошел своей дорогой. Кузнец был крепкий, здоровый малый и шагал быстрее портного, так что скоро очутился у ворот ада и велел страже доложить черту, что тут, дескать, один человек хочет поговорить с ним.

— Спросите сначала, кто таков! — говорит черт страже.

— Кланяйтесь черту и скажите, что это тот самый кузнец с кошельком, — он уж знает! — говорит кузнец. — Да попросите его, пожалуйста, поскорее впустить меня; я вплоть до полудня работал сегодня да этакий путь прошел.

А черт как узнал, кто пришел, сейчас велел страже покрепче запереть все девять замков на воротах ада.

— Да еще повесьте висячий замок! А то, коли кузнец ворвется сюда, он весь ад верх дном поставит! — говорит черт.

— Ну, тут мне нет приюта! — говорит кузнец. — Надо попробовать в рай толкнуться! — Повернулся налево кругом и пошел назад до перекрестка, а там свернул по той дороге, по которой портнишка шел. Сердит он был, что даром такой конец сделал, и зашагал так быстро, что подошел к вратам рая как раз в ту минуту, когда Св. Петр приотворил их, чтобы портнишка мог проскользнуть в рай. Кузнец же был еще шагах в шести-семи от ворот. «Э, да тут зевать некогда!» — подумал он, схватил молот и швырнул его в отверстие ворот вслед за портнишкой, чтобы ворота за ним закрыться не успели. Ну, а уж если кузнец не пролез в это отверстие, так я и не знаю, где он теперь.

Три козла

Жили-были три козла, которые должны были отправиться на сэтер нагулять себе жиру, и всех трех звали козлами-кипятунами. По дороге надо было перейти по мосту через водопад, а под мостом-то жил страшный старый тролль, с глазами, точно оловянные тарелки, и носом, точно шест от грабель. Сначала пошел через мост самый младший козел. «Скрип-скрип, скрип-скрип», раздалось в мосту.

— Кто это скрипит по моему мосту? — крикнул тролль.

— Это я, младший козлик; иду на сэтер нагулять жирку! — сказал козел тоненьким голоском.

— А вот я и сцапаю тебя! — сказал тролль.

— Нет, не трогай меня, я такой маленький, а вот за мной идет средний братец, он побольше.

— Ну хорошо! — сказал тролль.

Немного погодя пошел по мосту средний козел. «Топ-топ, топ-топ», отдалось в мосту.

— Кто это топает по моему мосту? — крикнул тролль.

— Я, средний козел, иду на сэтер нагулять жиру! — сказал козел; у этого голос был грубый.

— А вот я и сцапаю тебя! — сказал тролль.

— Нет, не трогай меня; погоди, за мной идет старший козлище, огромный.

— Ну хорошо! — сказал тролль.

Вдруг на мост взошел старший козлище. «Грох-грох-грох-грох», загромыхало в мосту, такой тяжелый был этот козлище.

— Кто это громыхает по моему мосту? — крикнул тролль.

— Я, козлище-материще! — проревел козел грубым, страшным голосом.

— А я вот и сцапаю тебя! — крикнул тролль.

— Сунься мне на рога,
Забодаю врага;
Будешь ты и без глаз,
Вот и весь тебе сказ! —

проревел козел, да как налетит на тролля, выколол ему глаза, забодал его и сбросил в водопад, а сам пошел себе на сэтер. Там козлы так разжирели, что просто не смели и домой показаться, и коли не поспустили с себя жиру, такими и остались. Вот и сказке конец.

^{— А вот я и сцапаю тебя! — сказал тролль.}

Пер Гюнт

Жил-был в старину стрелок; звали его Пер Гюнт. Он вечно бродил по горам да стрелял медведей и оленей; в те времена лесов на горах было куда больше, и водилось в них страшное зверье. Раз поздней осенью отправился он в горы. Все пастухи и пастушки вернулись уже с сэтеров домой; только три пастушки еще замешкались на своем сэтере. Когда Пер поднялся на Гевринг, — он хотел ночевать на одном из сэтеров, — было темным-темно, не зги не видно. А собаки вдруг как зальются, ему даже жутко стало. Прошел немного и наткнулся на что-то; ощупал — что-то холодное, липкое, большое. Что бы это такое? С пути он, кажется, не сбился, а понять не может, на что такое наткнулся… Даже мороз по коже пробежал.

— Кто тут? — спросил Пер, когда оно зашевелилось.

— Лихо! — отозвалось в ответ.