Норвуд

– Не знаю, – негромко сказала Опаленная. – Его кусал упырь…

– Дважды, – тут же добавил Бернард Глен.

Девушка с изумлением посмотрела на меня.

– Тогда вряд ли больше нескольких часов, – сообщила она после некоторых раздумий.

– Этого хватит. – Интерфектор аккуратно подхватил меня и уложил на бок.

Потом, не сказав больше ни слова, он подхватил арбалет, снял с моего пояса сумку с болтами и направился к выходу. Мне были видны только подошвы его сапог.

– Не обижайся, малыш. – В поле зрения появились башмаки Опаленной. – На этот раз представление тебе не посмотреть…

Одна из створок негромко хлопнула, сообщая, что предатели покинули театр и я остался наедине с телами мертвяков. Злость больше не жгла грудь, слезы перестали бежать из глаз – теперь балом правила тоска. Тоска и обида.

Я понимал, что господин Глен руководствовался только самыми лучшими побуждениями, но простить это предательство все равно не получалось. Кажется, теперь я знал, что чувствовала Соль, когда мы оставляли ее за городскими воротами.

В голове пустота. Возможно, мне стоило бы попытаться что-то сделать, но как противостоять приказу Опаленной?

Попробовав пошевелить рукой, понял – никак. Стало только хуже – ощущение такое, будто пытаешься дотянуться до зудящего места и не можешь.

В общем, я поддался отчаянию и, уже ни о чем не думая, глядел прямо перед собой. Глядел, пока не услышал писк.

Тоненький, почти неслышный, он предшествовал другому звуку – поскребыванию маленьких коготков.

Еще миг, и писк повторился, но на этот раз с другой стороны. Похоже, далеко не все крысы покинули город – некоторые решили переждать беду в театре.

Я почувствовал, как у меня похолодели ноги. Приходилось часто слышать, как эти мелкие зверьки отгрызали детишкам пальцы и носы, но взрослых такое обычно не касалось. Однако сейчас я мало чем отличался от спеленатого младенца и, возможно, был даже более беззащитен.

Попытался двинуть хотя бы мизинцем, но не смог – я оказался заперт в собственном теле, и мне оставалось только лить слезы. Они почему-то бежали без каких-либо ограничений.

Новый писк и новый скрежет коготков по камням. Надеюсь, крысы будут некоторое время присматриваться ко мне, и, когда решатся напасть, я уже смогу хоть как-то двигаться.

Но надежды не оправдались – грызуны не стали ждать.

Вот одна из этих тварей пробежала мимо, задев хвостом по лицу, другая коснулась боком руки, а третья просто впилась в лодыжку, обнажившуюся, когда интерфектор опустил меня на пол.

Было больно. Очень! Но страх оказался гораздо сильнее… Крысы – это бич городов. Они переносят болезни, портят припасы, и любой горожанин их ненавидит. Не стал исключением и я, но теперь к ненависти прибавился ужас – если этих созданий здесь много, они запросто обглодают мне лицо, пока я несколько часов буду лежать в полной неподвижности.

Еще один укус и новая вспышка боли.

Нужно что-то делать, погибнуть вот так очень глупо! Попытался пошевелиться, но вновь безрезультатно.

Укус, и я почувствовал, как по ногам потекли тонкие струйки крови. Похоже, это раззадорило грызунов – их зубки стали впиваться в меня все чаще и чаще. Какая-то хватанула за палец, и к ней сразу же присоединилась еще одна. Мгновение – и темное тельце оказалось прямо перед лицом.

Крыса подергивала маленьким носом и глядела на меня своими пустыми глазенками. Миг, и ее лапки уже на лице, а сама тварь кусает за мочку уха.

– Нет! – Я заорал от обжигающей боли, и зверьки бросились в разные стороны, правда, уже через несколько мгновений начали возвращаться.

Но теперь у меня появился шанс.

Закричав, я как будто сдвинул с места тяжеленный камень— толкать его дальше все равно непросто, но теперь хотя бы возможно! Почти сразу я смог пошевелить рукой, потом ногой и уже было подумал, что теперь крысы не отважатся нападать, но новый укус развеял эти надежды.

Я пополз вперед. Не знаю, зачем, но и оставаться на месте не имело никакого смысла. Руки были будто сделаны из камня, а к ногам привязаны мешки с мукой, но я все равно пытался двигаться.

Мне удалось преодолеть несколько шагов, но крысы не оставляли меня в покое – укусы следовали один за другим.

Черная маслянистая капля на полу – остатки зелья, которое выпил интерфектор. Какую-то часть он размазал сапогом, когда уходил, но кое-что осталось. Не знаю, поможет ли снадобье, но выбора нет. Я не хочу, чтобы меня сожрали крысы!

Горечь. Тягучая и густая горечь обволокла рот, когда я втянул одну из оставшихся капель. На этот раз эффект не заставил себя долго ждать – я почувствовал, что приказ Опаленной больше не действует, и вскочил на ноги. Нескольких крыс мне удалось придавить к полу так, что послышался хруст костей.