Норвуд

Во дворе, возле навеса, под которым стояла Тоненькая, Губа о чем-то спорил с братом, иногда обращаясь к жене, кормившей птиц. Лежавшая посредине уродливая тварь, казалось, уже совсем не пугала местных обитателей – она очень быстро превратилась в нечто обыденное и привлекала не больше внимания, чем бочка с дождевой водой.

Кроме смердящей туши о произошедшем поединке напоминали только пустой дверной проем дровяника да почти высохшее темное пятно на земле. Даже многочисленные щепки уже были собраны и припрятаны – в хозяйстве все сгодится.

– Вот! – Брат Губы, заприметив меня, вытащил из дома вычищенную кольчугу. – Готово!

– Благодарю.

Я не хотел надевать броню – и без нее было жарко, а ведь солнце еще далеко не в зените… Однако выбора не оставалось – парнишка смотрел такими глазами, что, спрячь я кольчугу в сумку, он треснул бы меня топором.

Металл сдавил тяжестью плечи, колечки слегка звякнули, а взгляд привычно зацепился за едва заметное марево.

Я закрепил на боках лошади седельные сумки и оба арбалета. Запихав перчатки за пазуху, сунул ногу в стремя и спустя миг уже покачивался в седле. Тоненькая аккуратно, больше для порядка, взбрыкнула, а ветерок растрепал ее гриву. Все было готово к путешествию.

– Ты обещал помочь. – Я обратился к Губе, который глядел на меня, прикрыв глаза ладонью.

– Да, – коротко ответил тот.

– Нужно, чтобы твой брат поехал со мной.

Паренек вскрикнул от радости и взъерошил грязноватой пятерней короткие волосы. Губа ничего не сказал, только протянул ему топор, с которым, похоже, никогда раньше не расставался.

Ни прощаний, ни уговоров – ничего. Мужчина тяжело вздохнул и негромко спросил:

– Куда пойдете? К Мунро?

– Нет. К Ван-Прагам, – просто ответил я, слегка поддав пятками по бокам Тоненькой.

Последним, что я услышал, прежде чем двор оказался за спиной, было невеселое:

– От ить!

Глава 28

– Слушай, как мне тебя называть-то? – немного смутившись, спросил я. Выяснить имя паренька раньше мне отчего-то в голову не приходило.

Мы отошли уже на приличное расстояние от дома Губы и оказались почти у той рощи, откуда сегодня утром начался мой путь. Ветер приносил свежесть и легкий запах воды – река, невидимая из-за холмов и деревьев, давала о себе знать.

– Зови Младшим, меня все так называют. И братья, – сбился на миг парень, – и все остальные.

Копыта ритмично постукивали, убаюкивая и навевая сон. Порошки, принятые перед схваткой, перестали действовать, навалилась слабость и усталость. Плавные покачивания седла тоже не добавляли бодрости, и я то и дело клевал носом.

Хотя в целом я чувствовал себя значительно лучше, чем можно было предполагать. Не знаю, что оказало такое целебное действие – вчерашний отдых или снадобье интерфектора, но последствия удара багром по голове практически не ощущались. Так, легкое головокружение и небольшая шишка на затылке.

– Если дальше идти вдоль реки, то выйдем к боевому поместью беллатора Мунро, – сообщил Младший. Он, ухватившись одной рукой за стремя, то ли быстро шел, то ли медленно бежал рядом с Тоненькой. – Часа через четыре.

Я покачал головой. Ехать прямо к Мунро было нельзя, сначала необходимо заручиться поддержкой со стороны. Это стало очевидно после разговора с Кирклином. Авторитет интерфектора – тем более поддельного – ничего не стоил в глазах его господина.

– Нужно к Ван-Прагам, – напомнил я.

По словам Губы, род Ван-Прагов слабел – все больше деревень и дворов уходили из-под защиты, отдавая предпочтение другим беллаторам, среди которых первым был, разумеется, Мунро. Значит, лучших союзников не найти – теряя влияние, они вряд ли прониклись теплыми чувствами к более удачливому коллеге.

– Тогда нам туда. – Паренек махнул рукой в сторону полей. – К вечеру доберемся.

– Почему к вечеру? Ты вчера успел и туда, и обратно!

– Так я же ближней дорогой шел – прямо от дома, через овраг. И только обратно долгим путем, из-за лошади. Да и жарко сегодня…

Солнце медленно ползло по небу следом за нами – с востока на запад. Мы кружили по переплетению тропинок, иногда практически незаметных, заросших травой. Вся эта густонаселенная местность, усеянная невысокими холмами и перелесками, была покрыта настоящей сетью из дорог и дорожек – узких, пыльных и как будто бесконечных.

Казалось, все окрестные обитатели, отправляясь куда-нибудь, считали дурным тоном идти проторенным путем и непременно прокладывали новую тропу, о которой потом начисто забывали. Эта паутина оплетала как крупные деревни с десятками домов, так и одинокие дворы наподобие того, которым владел Губа.

Часть поселений оставалась в стороне от нашего пути – одни, заняв холмы, ютились на их склонах, другие, взобравшись на невысокие сваи, стояли у быстрых ручейков и белели гладкими стенами.