Нос королевы

— Он выглядит так, будто на нём никто никогда не ездил, — медленно произнесла изумлённая Хармони.

Морской Лев весело рявкнул:

— Так и есть. Вот что значит быть знаменитостью. Когда управляющий магазина, где продают велосипеды, узнал, что ты попала в аварию и что тот знаменитый десятитысячный велосипед разбит, он решил отхватить себе ещё один лакомый кусок рекламы и убедил предпринимателей дать тебе новый «Ледокол». Теперь они в любой день могут опять нагрянуть со съёмкой. Ты, должно быть, единственная в мире девочка, которой достались два новёхоньких велосипеда.

— Я, должно быть, единственная в мире девочка, которой досталась волшебная монета в пятьдесят пенсов тысяча девятьсот семьдесят третьего года, — сказала Хармони Рэксу Рафу Монти в тот вечер, когда они лежали в привычной кровати в своей комнате и следили, как луна пробирается сквозь чёрные ветки яблони. — И её волшебная сила ещё не иссякла. Дома все так добры ко мне, даже Сиси-дурочка, и я начинаю по-настоящему верить, что они, может, и не будут против того, чтобы у меня был щенок.

Вернувшись из больницы, Хармони сразу же переместила монету из брюшка поросёнка опять в свой карман и теперь, выбравшись из кровати, достала пятидесятипенсовик. Она повернула лицо королевы к лунному свету. Хармони помнила, что оно выглядело очень печальным вечером накануне аварии. Теперь у него было странное и таинственное выражение, не то чтобы коварное, а скорее… Хармони старалась подобрать подходящее слово… скорее… проницательное, да, именно проницательное.

— Интересно, — сказала Хармони королеве, — действительно ли ты уже знаешь, каким будет моё седьмое желание? Я бы не удивилась. Ну а если и не знаешь, то завтра узнаешь.

Она спрятала монету, забралась под одеяло, устроила как следует Рэкса Рафа Монти и заснула.

Когда на следующий день туманным осенним утром она проснулась, то не сразу сообразила, где находится, и в первое мгновение, оглядевшись, подумала — куда делись животные-детёныши из больничной палаты? Но тут же, конечно, появилась До Меня Дошло гримаса, за которой быстро последовала Глуповато-Счастливая.

Хармони села на кровати и выглянула в окно. На дороге она увидела почтальона-Кенгуру, прыгающего от дома к дому. «Остановится он у нашего? — подумала она. — Впрочем, какая разница? Главное, что я дома, чувствую себя в сто раз лучше и сегодня собираюсь использовать моё седьмое желание и стать счастливой обладательницей замечательного, с блестящей чёрной шерстью щенка лабрадора! Так что мне всё равно, есть ли у Кенгуру что-нибудь для нас в его сумке или нет. Это не важно».

Но оказалось, что есть, и очень важное.

Хармони спустилась вниз к завтраку, осторожно, пользуясь теперь только клюшкой, и сразу поняла, что случилось что-то ужасное. Морской Лев сидел за столом один — была суббота, так что ему не надо было заниматься «балансированием» в Сити, — в руках он держал письмо. Его свисающие усы, казалось, поникли ещё больше, а в глазах застыла печаль.

— Что это за письмо? — спросила Хармони.

— О Джинджере, — сказал Морской Лев и провёл ластом по своей лысой макушке.

— О дяде Джинджере? — переспросила Хармони тихо. — Почему о нём? Почему он не мог написать письмо сам?

— Он болен.

— Очень болен?

— Очень.

За последние недели взгляд Хармони на её семью изменился. Может быть, это было связано с аварией или, возможно, нос королевы как-то повлиял. А может быть, Хармони просто повзрослела. Раньше ей казалось, что отец — это человек, который не испытывает никаких эмоций, но теперь она понимала, что он просто не склонен их проявлять. И когда с ней случилось несчастье, он очень переживал за неё. И сейчас было очевидно, как он переживает за брата, хотя они такие разные.

Хармони положила руку ему на плечо:

— Папа?

— М-м.

— Что… Дядя Джинджер умирает?

Пару минут мистер Паркер не отвечал. Одной рукой он постукивал по письму, написанному на пишущей машинке, другой рассеянно поглаживал руку Хармони.

— Это письмо, — сказал он наконец, — от доктора, который лечит его в госпитале в Бенгалии. У дяди Джинджера ужасная болезнь, она называется черноводная лихорадка. Похоже, надежды очень мало.

— Как мы узнаем, если…

— Они пишут, что известят нас телеграммой.

«О Кенгуру! — подумала Хармони. — Я была по-дурацки счастлива, когда наблюдала за тобой сегодня утром, не заботясь, подойдёшь ли ты к нашему дому. А теперь…»

— Есть хоть какой-нибудь шанс, что ему станет лучше, папа?

Морской Лев медленно покачал головой. Он поднял письмо и прочёл:

— «…Думаю, следует сообщить вам, что, по моему мнению, вашему брату осталось жить всего несколько дней. Лишь благодаря своему удивительно крепкому организму он ещё держится, но, признаться, спасти его может только чудо…»

Он поднялся из-за стола и пошёл, тяжело ступая, сообщить печальную новость Голубке и Сиамке.

Сердце Хармони бешено колотилось.

«Только чудо!» Она схватила конверт и всмотрелась в почтовый штемпель. Письмо было отправлено неделю назад. Только бы успеть!

Она сунула руку в карман.

ГЛАВА 10 Рождественский подарок