Носферату, или Страна Рождества

– Никто не знает, что думал этот парень. Наверное, он на что-то надеялся. Возможно, он просто больной извращенец, который решил забрать себе трофей. Пусть об этом тревожатся копы. Я должен заняться тобой.

– Трофей? – спросил Хикс, вообразив свои штаны, висевшие на стене в картинной рамочке.

– Мне так кажется, – сказал доктор Софер, оглядываясь через плечо на другую часть комнаты. – Я могу придумать только одну-единственную причину, из-за которой кто-то мог бы прийти сюда и похитить тело знаменитого серийного убийцы.

Гонг прозвучал в голове Хикса и наполнил его череп темными вибрациями. Он повернул голову и увидел каталку, которая стояла посреди комнаты. Кто-то забрал с нее мертвое тело. Он снова застонал и закрыл глаза.

До него донеслись тяжелые шаги, приближавшиеся по коридору. Он узнал походку дяди Джима, выбравшегося из-за своего стола и очень несчастного по этому поводу. Логика говорила, что Хиксу нечего было бояться своего родственника. Он являлся жертвой. Его пытались убить, черт возьми! Но одинокий и жалкий в своем единственном убежище – в темноте за веками, – он знал, что логика здесь не работала. Дядя Джим приближался, и вместе с ним шел третий выговор, готовый упасть на него, как серебристый молот. Его буквально застали со спущенными штанами, и он понимал, что – по крайней мере в одном смысле – ему уже никогда не суждено влезть в те же штаны охранника.

Все было потеряно, исчезнув мгновенно в тенях прозекторской комнаты, – хорошая работа, веселые дни с Сашей, кресло со стременами, угощения из склада фармацевтики и забавные фото с мертвыми телами. Даже его «Транс-Ам», с отделкой под зебру, был похищен, хотя никто не знал об этом еще несколько часов. Больной придурок избил его до бесчувствия, затем взял ключи от машины и уехал.

Все пропало. Все! Подчистую!

Пропало вместе с мертвым Чарли Мэнксом и никогда не вернется.

Плохая мать 16 декабря 2011 – 6 июля 2012

Ламарский реабилитационный центр, штат Массачусетс

2012

В начале Рождества, когда Вик Макквин находилась в реабилитационном центре, отбывая свои двадцать восемь дней, Луи приехал к ней вместе с мальчиком. Ель в приемной комнате была сделана из проволоки и мишуры, и они втроем ели посыпанные сахарной пудрой пончики из супермаркета.

– Здесь все бешеные? – спросил Вейн без смущения.

Он никогда не был стеснительным.

– Тут только пьяницы, – ответила Вик. – Бешеные были в прошлом заведении.

– Значит, это улучшение?

– Повышенная мобильность, – сказал ему Луи Кармоди. – У нас в семье все отличаются повышенной мобильностью.

Хаверхилл, штат Массачусетс

2012

Вик выпустили в середине января, впервые за взрослую жизнь просохшую от алкоголя, и она приехала домой, чтобы посмотреть, как умирает ее мать, – чтобы стать свидетельницей героических попыток Линды Макквин завершить свою жизнь.

Вик помогала, приносила матери сигареты «Вирджиния Слимс», которые нравились Линде, и курила их вместе с ней. Мать не бросала сигарет, даже когда у нее осталось только одно легкое. Рядом с кроватью стоял потертый зеленый кислородный баллон, на боку которого значилось слово ОГНЕОПАСНО. Под ним изображался графический рисунок красного пламени. Линда прижимала маску к лицу, делала глоток воздуха, потом опускала маску на грудь и затягивалась сигаретой.

– Все нормально? Ты не боишься?

Мать указала большим пальцем на кислородный баллон.

– Чего? – спросила Вик. – Что ты разрушишь мою жизнь? Слишком поздно, мама. Тебя опередили.

После того как она оставила это место, когда ей исполнилось девятнадцать, Вик и дня не провела в одном доме с матерью. В детстве она не понимала, как темно было внутри ее комнаты. Здание стояло в тени высоких сосен и почти не получало природного света. Даже в полдень вам нужно было включать свет, чтобы посмотреть, куда, черт возьми, вы идете. Дом провонял сигаретами и мочой. К концу января мать отчаялась выздороветь. Темнота и отсутствие свежего воздуха вызывали у Вик воспоминания о желобе для белья в Доме саней у Чарли Мэнкса.

– Мы можем поехать куда-нибудь на лето. Можем арендовать, как раньше, дом на озере.

Ей не нужно было уточнять, что речь шла об озере Уиннипесоки. Оно всегда оставалось для них Озером, словно не было другого достойного резервуара воды. Так и Бостон всегда называли Городом.

– Я получила деньги.

Немного на самом деле. Она пропила бо́льшую часть заработанных средств. То, что уцелело, съели налоги и плата за различные административные учреждения. Но имелось еще достаточно, чтобы она находилась в лучшей финансовой позиции, чем среднестатистический восстанавливающийся алкоголик с тату и криминальным прошлым. Денег могло быть и больше, если бы она закончила следующую книгу «Поискового Движка». Иногда ей казалось, что она стала здоровой и трезвой лишь для того, чтобы закончить очередную книгу. Да поможет ей Бог. Она могла бы сделать это ради сына, но почему-то не стала.