Носитель фонаря (СИ)

Стражники у ворот в Шоане выглядели, как шайка разбойников, но тем не менее я обрадовался им, как самому непорочному патрулю ангелов. «Сон Литейщика» находился неподалеку, и мы со всех ног кинулись туда, не потому, что нам туда очень хотелось, а потому, что точно знали где он: сейчас не стоило блуждать по местным улицам, привлекая к себе внимание карманников и прочих воров. Мы выкупили номер, который совершенно незаслуженно носил имя «Лучший», и расселись там на скрипящих кроватях, сложив все добытое в огромную кучу, чтобы без помех ею полюбоваться, прежде чем приступить к инвентаризации и разбору. Невзирая на страшную усталость, все были возбуждены и оживлены. Один только Гус зевнул, рухнул в койку и моментом отрубился.

– Сколько малахитовых шариков? – спрашивала Ева, карябая пером по бумаге.

– Сейчас. – откликался Лукась, – четырнадцать, пятнадцать… всего шестнадцать!

– А топазовых бусин?

– Одиннадцать.

– А это не сюда?

– Ты что, не видишь, что это не топазовая бусина, а сердоликовая пуговица!

Я, раздирая рот отчаянной зевотой, сидел за столом и складывал монетки столбиками по двадцать штук.

– «Скуфейка книжника»!

– Дай-ка посмотреть. Нет, мне не подойдет. Это, скорее, для лекарей. Брони слишком много, всего остального слишком мало.

Закончили мы с описью, когда за окном уже стояла глубокая ночь.

– Завтра пойдем все на аукцион ставить? – спросил Акимыч.

– Не думаю, – сказала Ева. – Завтра мы первым делом отнесем деньги в банк. Сколько у нас там наличных, Нимис?

– 64348 золотых.

– Значит так, господа. Как я уже говорила, завтра мы первым делом идем в банк и кладем восемнадцать тысяч тебе, Нимис, на месяц жизни. Акимыч, ты пока соображай какие у тебя срочные выплаты по кредитам, ну, и мне серьезно нужна наличка в реале. Гус… а, ну он спит. Лукась, вот тебе тысяча, потому что у тебя пока никаких срочных трат нет. Советую сразу переслать их себе по почте, плевать на налог. А все остальное мы пока держим как актив клана, сперва нам нужно решить вопрос с фиолетовыми. Лукась, прекрати, пожалуйста, с такой жалобной рожей пялиться на деньги: все будет учтено и никто в обиде не останется. Но пока важнее всего не потерять никого из членов клана. На тысячу золота можно купить великолепные чемоданы!

– А тут есть добра на двести тысяч-то? – спросил Акимыч, кивнув в сторону разложенных по кучкам, горкам и стопкам сокровищ.

– Тере-фере-куку! На самом деле, единственная по-настоящему ценная вещь здесь вот, – Ева бережно взяла со стола лиловый свиток

«Шёлковые паруса».

Навык

Требования: 100 очков мореходства

Позволяет мореходу на час облекать паруса судна воздушным шелком, увеличивающим скорость движения на 20 процентов. Восстановление: 2 часа»

– Я уже послала запрос на выход, посмотрю на форумах примерную стоимость, но вообще свитки навыков – редчайшая и дорогая штука, тем более, насколько я понимаю, это именно то, что сейчас нужно фиолетовым. Все остальное, положа руку на сердце – хлам. Чего-то это все конечно стоит, но, мне кажется, выставлять эти бебехи на аукцион, теряя еще и налоги с продаж, – смысла нет. Мы поступим иначе.

***

Ева переписывалась с Сиборном дня четыре – тот уехал из Шоана раньше ожидаемого. Из «Приюта Литейщика» мы все-таки перебрались в более приличную гостиницу, которая именовалась почему-то «Четыре кустика», хотя не единого кустика в её дворике не росло – сплошная пыль. Зато тут никто не кусался по ночам.

Изрядно повеселевший после того, как домоклов меч кредитов отодвинул острие от его шеи, Акимыч все пытался найти себе компаньона на совместный поход в какой-нибудь из здешних веселых домов и возлагал больше всего надежд в этом отношении на Гуса, но и здесь потерпел неудачу, так как Гус подробно объяснил ему – где он видел женский пол и что он о нем по большому счету думает. Я получил прозвание «тюфяка», Лукась – «ханжи и святоши», что касается Евы, то её Акимыч благоразумно не стал посвящать в свои планы.

– Ну, не знаю, – говорил Акимыч. – Я же ничего такого, я же просто с девчонками поболтать, – вином их угостить… Люблю я девчонок, что поделаешь. Я когда их вижу – прямо жизнь лучше делается.

– Похоть, – есть преддверие всякого скотства, – сообщал Лукась.

– Да при чем тут похоть! Хотя, наверное, и она немножко тоже… Но знаешь, когда я последний раз с девушкой разговаривал?

– Сорок минут назад. Она тебе втык за ботинки на столе сделала.

– Да Евик разве девушка, так, недоразумение.

Недоразумение вернулось домой и раздраженно положило на стол несколько листков толстого пергамента.

– Всё, вот порталы, утром летим в Ноблис. Наконец их величество согласились нас принять. Встреча завтра в полдень.

– А на Хохена ты свиток не купила? – спросил я, пересчитав пергаменты.

– Нет! Наличных и так на донышке осталось! Мне по-любому позориться завтра перед этой белобрысой крысой, но хоть какие-то живые деньги нам нужно будет им показать. А жестянка как-нибудь сам доковыляет до Ноблиса, не развалится. Может, мозгов, или чего там ему еще не хватает, по дороге наберется.

– Ты, Евик, сегодня какая-то особенно напряженная. Ты расслабься немножко.