Носитель фонаря (СИ)

Я решил, что буду очень усердным и способным, так как время уже начинало поджимать, даже бог с ним, с дворянством, но на медицинских счетах у меня уже и двадцати дней оплаченных, кажется, нет. Пересев обратно на свободное сиденье и достав почтовый ящик – золотой, разумеется, Шутка какое-то время читал почту, потом, засунув карту в конверт, отправил его в ящик и тоже вывалился из мира. Мы остались вдвоем с нотариусом, который дремал, привалившись к стенке кареты.

Экипаж у Шутки был экстра-класса, так что ехали мы со скоростью чуть ли не летающего маунта и уже часов через пять въехали в Ноблис, после чего в карете опять стало тесно, так как вся компания вернулась в игру. Экипаж остановился перед зданием, в котором я безошибочно опознал школу. В жизни в школу не ходил, да и сомневаюсь, что в реальности школы выглядят так, но что-то в двухэтажном желтом унылом здании казенного вида просто вопило: «Здесь школа! Здесь мучают детей!». Шутка вышел вместе со мной, мы быстро отловили непися-директора и записали меня в первый класс обучения грамоте. Однако, образование тут удовольствие не из дешевых, две с половиной тысячи золота. Подходя к экипажу Шутка разговаривал со мной уже скороговоркой.

– Занятия начинаются завтра в семь утра, не вздумайте опаздывать. Вон там на углу коричневый кирпич, это ночлежка, на вас там забронирован номер. Как только получите навык, немедленно свяжитесь… впрочем, со мной не надо, с вами сегодня же спишется ваш куратор, отныне – все через него.

И укатил, не прощаясь.

Я зарегистрировался в ночлежке, которая оказалась дырой самого гнусного вида, впрочем, глупо было бы ждать, что «Бастарды» будут впустую тратить на меня деньги и снимать хоромы. Зато обнаружив в конце улицы отделение аукционного дома и тут же набережную с забранным в камень каналом, я занялся тем, по чему здорово соскучился. Рыбка тут ловилась самая простецкая, на аукционе за нее давали копейки, но зато охапками шли мидии, из которых иногда падал кривоватый, тусклый и тоже дешевый речной жемчуг, но золотых на двадцать я к вечеру все же наловил. Мелочь, а приятно. Даже позволил себе ужин в харчевне. Ароматная каша и пастуший пирог скрасили мне воспоминания о кулинарных экспериментах Акимыча.

***

Я попросил портье разбудить меня в шесть, но сам проснулся чуть раньше – солнце только-только вставало. И правильно сделал, что проснулся, будить меня так никто и не пришел. Надо бы в конце концов себе часы какие-нибудь завести. И почтовый ящик. Вот разбогатею…

Школьный класс с деревянными старомодными партами – наклонные столешницы, отверстия для чернильниц, выемки для перьев – всё, как полагается, был наполнен очень маленькими, очень тихими и очень грустными детьми. Девочек было значительно меньше, они сидели отдельно от мальчиков, через проход, ближе к окну. Из взрослых был один долговязый непись с длинными волосами и длиннейшим же носом, он горбился на одной из задних парт. Было еще двое игроков: паладин и воин, которым хватило мозгов явиться на занятие в полных доспехах. Они занимали переднюю парту и были единственными, кто выглядел оживленно и довольно. Учитель, поднявшийся на кафедру, был, похоже, выдернут дизайнерами Альтраума прямиком из детских кошмаров. Похожее на череп лицо, вооруженное хищным носом, глаза-буравчики, седые клочковатые брови, желтые зубы и замашки злобного сержанта из плохого боевика. Он начал с того, что ударил указкой по кафедре, призывая к порядку и тишине, хотя ничего более тихого, чем эти дети, я в своей жизни не видывал.

– Достаньте грифельные доски!

Я увидел, что доски лежат в ящиках парт и, покопавшись в своем, извлек не только доску, но и огрызок грифеля к ней.

– А теперь выполняйте указания доски.

На доске появилась большая полупрозрачная буква А. Через какое-то время А сменилось буквой Б. Я оглянулся, похоже, остальные ученики чертили свои линии поверх предлагающихся букв. Прежде, чем я сообразил, что мне надлежит обовдить линии грифелем, учитель слетел с кафедры с хриплым клекотом, подскочил ко мне, ухватил за ворот рубашки, уткнул меня лицом в парту и натурально отлупил толстой указкой по спине – очень больно между прочим.

– Не лениться! Не ротозейничать! – приговаривал этот светоч педагогики, орудуя указкой.

Я пребывал в таком шоке, что мог лишь возмущенно сипеть. Учитель вернулся к кафедре и хищно оглядел замерший класс. Один из игроков повернулся ко мне, подмигнул и показал большой палец. Теперь я понял почему на них были латы.