Носители искры (СИ)

В общем, как бы там ни было, но отправляясь в лабораторию, где искроведы во главе с Пальченко уже приготовились к процедуре, я чувствовал себя просто отвратительно. Ленка видела это и старалась всячески меня поддержать.

- Да не пились, Стёпка! Даже если ты потеряешь все способности химеры, это всё равно лучше, чем сделаться безмозглым мониском, ты это понимаешь?!

- Не такие уж они и безмозглые, просто... другие.

- Ага, скажи ещё, что они - люди! - Ленка метнула на меня взгляд, способный прожечь дыру, но я увернулся.

- Нет, не скажу.

Дальше мы почти всю дорогу шли молча: казалось, Ленка ждала от меня чего-то, но я совсем не был расположен выдавливать из себя приятные ей слова. В конце концов, когда мы уже шагали по научному крылу, она всё же не выдержала:

- Нет, ну даже если тебе плевать на наши отношения, то ты об "Оплоте" подумай: на хрена нам мониск?! Их и так в монастыре до чёрта!

- Хватит, Ленк! - взмолился я, толкая дверь пятой лаборатории.

- Ну, хватит так хватит! - она, похоже, обиделась и развернулась, чтобы уйти, но я не пустил, удержав за руку.

- Прости, Ленк, просто... ну чего ты ломишься в открытую дверь?

- Привет, проходите! - Пальченко кивнул Ленке и пожал мне руку. - Стёпа, тебе сюда, - он показал на койку, рядом с которой стояло кресло и громоздилось разнообразное оборудование.

- А почему тут две капельницы? - удивился я.

- Вторая - питательная, - объяснил искровед. - Вдруг это займёт больше суток, будем тогда кормить тебя внутривенно, чтобы силы организма поддерживать. Сколько бы процедура не длилась, прерывать её нельзя, ну, разумеется, если не возникнет угроза для жизни!

- А что будет, если прервать? - спросила Ленка.

- Полагаю, он вернётся к исходному состоянию, но что ещё хуже, есть вероятность, что, когда попробуем повторить, сыворотка на околист больше не подействует.

- Почему?

- Переборов уже введённое вещество, околист станет к нему нечувствителен. Получится как бы прививка от сыворотки.

- У околиста выработается иммунитет? - удивилась Ленка.

- Типа того, - кивнул ей Пальченко и повернулся ко мне: - Давай, Стёпа, ложись.

- Я буду в сознании? - спросил я, вытягиваясь на койке.

- Нет, - ответил искровед. - Сыворотка обладает седативным эффектом, так что тебе придётся целиком на меня положиться. Ты будешь спать, а я следить, как идёт процесс, и корректировать скорость ввода препарата.

- Я могу остаться здесь и наблюдать, - сказала Ленка.

- Не стоит, милая, - ласково сказал я, гладя её по волосам. - Это может длиться сутки и даже более, я буду спать и твоей поддержки всё равно не увижу. - Я взглянул на Пальченко, он втихаря от Ленки подавал мне знаки одобрения. - Зря только изведёшься и кучу времени потеряешь...

- Ладно, я поняла! - Ленка встала. - Не хотите, чтобы я тут под ногами путалась, так и скажите, нечего рожи за моей спиной корчить, - она упёрлась в Пальченко таким взглядом, что тот вспотел. - Ты - хороший врач, Егор, но, если со Стёпкой что случится, тебе от меня не спрятаться!

- Я ещё в прошлый раз говорил твоему драгоценному Степану, - не выдержал искровед, - что он должен...

- Ну всё, прекратите! - резко перебил я его - вот не хватало мне только скандала, почему мы скрыли от Ленки выводы, сделанные Пальченко ещё до того, как я вытянул четыре околиста! - Пожалуйста, Ленка! Не надо пререкаться и портить мне настрой перед процедурой. - Я схватил её за руку и, притянув к себе, звонко чмокнул в щёку. - Со мной всё будет нормально!

- Надеюсь, - вздохнула Ленка и, поцеловав меня, вышла из лаборатории.

* * *

Мне снилась буря. Ветер рвал одежду, не давая и шагу ступить, в лицо били резкие, ледяные порывы, слепили молнии и оглушал гром. Впереди, за завесой дождя, виделся дом, где, я знал, меня ждали Ленка с Серёжей. Я боролся с разбушевавшейся стихией, пытаясь добраться до дома, но продвигался ужасающе медленно, и не только из-за ливня и встречного ветра. К моему поясу была привязана верёвка, второй конец которой обвивался вокруг талии близнеца - он буксовал метрах в десяти позади. Землю под ним развезло в кашу, и близнец глубоко увяз в грязи, не в силах вытащить ноги, а, когда я рывками волок его за собой, взрывал ботинками глиняную жижу, словно плугом.

Близнец кричал, простирая ко мне руки, я не слышал слов, но знал: он просит меня вернуться и выкопать его из грязи. Сделать этого я не мог: боялся, что стоит только повернуться спиной к ветру, как он поднимет меня в воздух и понёсёт в противоположном дому направлении. Поэтому я продолжал буйволом переть вперёд, чувствуя, как от каждого моего рывка верёвка между нами натягивается. В какой-то момент мне вдруг показалось, что она лопнула. Задохнувшись от испуга, я завёл руку за спину и, ухватив верёвку, дёрнул на себя. Она мгновенно натянулась струной: близнец был всё так же ко мне привязан, но вместо облегчения я вдруг почувствовал сожаление.