Носорог для Папы Римского

Стоя на коленях за дверью, Эусебия думала о больших рыбинах. ждущих в темной воде, о себе, плывущей прямо им в пасти. Как просто было бы встать, открыть дверь и нахально войти в пределы их изумления, которое непременно заставит их разинуть рты… Заглатывайте, и я потяну вас вместе с собой к берегу… Парень внезапно дернулся. Удилище опять согнулось. И согнулось еще сильнее, туго натянув лесу. Парень глянул на нее, ухмылкой скрывая свою озадаченность. Крючок зацепился за корягу. Он сгибал удилище под разными углами, пытаясь высвободить лесу. Она улыбнулась в ответ, но из-за того, что ее колени были подтянуты так близко ко рту, он не мог этого видеть. Сидеть на мягкой черной земле было одно удовольствие.

Да, думала она, большие рыбы заглатывают тебя, когда им заблагорассудится. А потом их вытаскивают на берег. Вич подражал язвительным интонациям своего секретаря, который думал, что оставил своего хозяина в дураках.

— Особая прелесть всего этого дела в том, что я наконец разберусь с доном Антонио Сероном, — говорил он.

Она почувствовала, как натянулась леска, задергался крючок, напряглась рука, подобно огромному коричневому мускулу самой реки, и вместе с добычей потянула ее обратно в Нри…

В конце концов парень сдался и вброд пошел через заводь, ведя рукой вдоль лесы, но глядя только на нее и приближаясь к ней через воду. Она не шелохнулась, думая лишь о том, что кожа у него будет влажной и прохладной. Отыскав крючок, он прищурился. Она смотрела, как стекает по его телу вода, когда он распрямился, и тоже поднялась, думая, что здесь-то он ее и поимеет, на мягкой земле, которую она отряхивала сейчас со своих ног. Испуга не было. Она видела, как занимались этим двое ее братьев. Но когда она подняла взгляд, все изменилось.

Парень уставился на ее лицо — не в глаза, ловившие его взгляд, не на рот, которым ей так хотелось к нему прижаться, но на щеки, на аккуратные шрамы, шедшие по ним сверху вниз. Она шагнула вперед, но он уже опустил голову. Мелко кланяясь, он пятился от нее через заводь. Он был испуган. Добравшись до дальней стороны, он поднял свое удилище, вытащил из воды садок с рыбой, повернулся и пустился бежать, мелькая между деревьями.

Где-то наверху скрипнул пол. Она приподняла голову. Это Фьяметта перевернулась на другой бок, подумала она. Они с Намоке пробыли в Атани еще три дня, но того парня она больше не видела. Но той ночью явилось его чи и под кроватью занималось любовью с ее собственным. Закрывая глаза, она чувствовала, что его рука прикасается к ее щеке.

— А как поступить с Вентуро? — долетел через дверь голос Вича.

— Предоставьте его нам, — ответил другой.

Корабль, зверь, эти неуклюжие люди со своими неуклюжими замыслами. Она была маленькой серебристой рыбкой и девчонкой, видевшей ту маленькую серебристую рыбку, которая была ее будущим.

Она закрыла глаза.

И ощутила на своей щеке чью-то руку.

Когда Фария с ним распрощался, Вич поднялся к Фьяметте и снова ее поимел. Та ничего не соображала и принялась сопротивляться, когда он начал ее расталкивать. Ухватив ее за лодыжки, свою любовницу, которая перекатывалась и колыхалась под ним, посол быстро вошел в нее. Фьяметта чуть ли не сочилась прокисшим вином, а когда на рассвете следующего утра Вич проснулся, воздух в комнате был несвежим из-за перегара. Его давно уже начали раздражать ее глупые советы, подаваемые заносчивым тоном. Он не нуждался в ее указаниях насчет того, как ему себя вести в качестве представителя Фернандо в Риме. Простыни были перемазаны ее румянами. Любовница вызывала у него отвращение.

Но одновременно и притягивала. Толстые складки плоти окутывали его. Вич зарылся лицом между грудей. Иногда, покрываясь потом и дергаясь у нее между бедер, он чувствовал себя так, словно тонул в ванне, наполненной размягченным жиром. В темноте ее руки представлялись мягкими валиками человеческого мяса с фарфоровыми ногтями на концах. Он содрогнулся и уткнулся ртом ей в шею, чтобы удержаться от крика в миг наиострейшего удовольствия. Фьяметта же сообщала о своем наслаждении протяжными вздохами, которые прерывались негромкими стонами и рычанием. На ресницах у нее застыли капельки выделений. Крошечный пузырек слюны надулся и лопнул в углу рта. Она протекает, думал Вич, одеваясь. Небо на востоке покрылось линялыми желтыми пятнами, предвещая очередной знойный день. Посол мягко прикрыл за собой дверь, чтобы не разбудить женщину.

Во дворе его палаццо стояла незнакомая лошадь. Диего давал указания одному из помощников конюха и поднял взгляд, когда лошадь посла вошла в ворота.

— Здесь торговец один объявился, — сказал он.

— Здесь? — Вич взглянул на перевязанную руку Диего. — А это что, происшествие в таверне?

— Происшествие со стеной, — ответил Диего. — Он прибыл вчера. Я сказал ему, что найти вас невозможно.

Второй помощник конюха поднялся и теперь подходил к ним, покашливая в рукав.

Вич спешился и передал ему поводья.

— Где он? Чего хочет? Дону Антонио следовало бы…

Он оставил фразу незаконченной.

Диего указал внутрь палаццо.