Носорог для Папы Римского

Самое большое из судов, собранных здесь, стоит в самом центре отмели. Возможно, именно этим объясняется спокойствие его пассажира. Или пассажиров. Их трое, хотя виден только самый массивный, горделиво стоящий на плоту, построенном из цельных стволов, к которому по всей длине прикреплены два каноэ, выступая по бокам, словно утлегари. Пока что он не издал ни единого звука, не шевельнул ни единой мышцей. Он просто стоит посреди гвалта, ожидая, пока вода не подхватит плот, а вместе с ним и двоих других пассажиров. Они в каноэ. Связанные.

— Сальвестро?

Вдвоем они выбрались за пределы участка и оказались лицом к лицу с поджидавшей их толпой. Их схватили, связали по рукам и ногам, а затем уложили в клиновидные гробы — во всяком случае, так показалось Бернардо. Он потерял из виду Сальвестро, когда того подняли и понесли на плечах через лес. В ушах у него звенели крики, а голова билась о боковые деревянные стенки, потому что его похитители продвигались с неимоверной быстротой. Внезапно полог леса оборвался, и все замолчали. Бернардо услышал журчание воды, а затем почувствовал, что его в эту воду опускают. Он оказался на плаву. Вокруг него плескались похитители. Он ощутил рывок, и его судно стали буксировать прочь от берега. Сначала слышны были только размеренные шлепки весел по воде, но постепенно их перекрыли более странные и перемешанные звуки: нераспознаваемый вой, пронзительные вопли и хрюканье.

То ли каноэ было слишком глубоким, то ли его так туго связали, но Бернардо не мог поднять голову и посмотреть поверх бортов. Но когда безмолвные люди вытащили его каноэ на берег и поволокли по песку, чтобы привязать к плоту, они, должно быть, прошли прямо под носом у зверя. Только что он беспомощно глазел на звезды — и вдруг вскидывается огромная голова и заслоняет собой небо. Голова величиной с бочку. Глаза как змеи. На конце носа — рог. Она смотрела на него сверху. Он смотрел на нее снизу. Потом голова скрылась из виду, каноэ подтащили к плоту, и Бернардо снова открылся вид на звезды.

— Сальвестро? — наудачу позвал он снова.

За последний час шум, производимый паникующими животными, постепенно поднялся до режущего слух гвалта, затем — столь же постепенно — утих непонятным образом. Непонятным до этого вот момента. Теперь он слышал, как в борта каноэ плещет вода. Один конец лодки приподнимался, когда вода пыталась сдвинуть ее с песка. Были и другие движения, но о них он предпочитал не думать. Движения на плоту. Их совершал Зверь.

— Сальв…

— Ш-ш-ш! — прошипел Сальвестро. — Что, если наши голоса его испугают? Успокойся, Бернардо.

Он пытался успокоиться. Сальвестро тоже напуган, по голосу слышно. Теперь его каноэ снова было более или менее на плаву. Лишь плот мешал ему поплыть вниз по течению, как все эти животные. Но где животные? Последним звуком, который он слышал, было одинокое мычание, становившееся все тише и тише. Затем — ничего. Тишина. Только плеск воды. Какое-то время Бернардо к нему прислушивался.

Плот тряхнуло.

— Сальвестро! Я не умею плавать! — крикнул он.

— Спокойно, Бернардо! — отозвался Сальвестро. — Нас стаскивает с отмели, вот и все.

Плот начал очень медленно скрести по дну. Примерно через минуту Сальвестро окликнул его снова:

— Не тревожься, Бернардо! — И добавил: — Бывали передряги и похуже, разве не так?

Бернардо почувствовал, что плот поворачивается, каноэ раскачивается вместе с ним и дрожит, скользя над отмелью. Передряги похуже? Он вспомнил полуночные побеги из деревень с остатками Отряда вольных христиан. Потом — как они сидели, съежившись, в окопе под пушками, у Равенны, а после этого — женщину в Прато… Ту, на улице. Потом — их собственное бегство, когда Сальвестро заставлял его нырять под черную воду, и он задыхался. Порой он был испуган. Он прятался под столами в «Сломанном колесе», потому что Сальвестро оставил его там одного, и он не мог вытащить из воды бочку, потому что та из-за чего-то застряла. Не по его вине. Явились монахи и подняли ее. Что еще? Он пролежал всю ночь в болоте, после того как маленькая девочка в белом платье убежала прочь, бросив их…

Теперь же он плыл вниз по реке, в темноте, обездвиженный и брошенный на дно каноэ, привязанного к плоту, на котором тот самый Зверь, что заманил их сюда, двигает свою тушу в разные стороны, заставляя каноэ подпрыгивать, так, будто хочет, чтобы они, все трое, опрокинулись. Бывали ли они в передрягах похуже?

— Нет, Сальвестро, — сказал Бернардо, — не бывали.

VI. Навмахия