Ностальгия

Ему было десять лет, а может и одиннадцать, — в общем, возраст достаточный для самостоятельного похода в магазин. Отправился сам, не по просьбе матери, — без кошелки-авоськи и без списка покупок на четвертушке бумаги.

Пошел Сережа Белецкий за мороженым — мать отчего-то расщедрилась, и субсидировала данное мероприятие сорока копейками вместо двадцати. Лето, жара, ничего страшного, если мальчик купит и съест две порции.

Но в сельском магазине — дело происходило на даче — Сережу ждал приятный сюрприз. Мороженое продавали не какое-нибудь, а клюквенное! Самое любимое! Любил его Сергей не за вкус — не хуже и не лучше других — за удивительную, необычайную дешевизну. Шесть копеек вместо обычных пятнадцати-двадцати. Жаль, что появлялись именно эти бумажные стаканчики с розоватым содержимым в продаже крайне редко.

Проделав в уме необходимые подсчеты, он долго слонялся по магазину, внимательно глядя под ноги. Наконец — о, радость! — возле кассы нашлась монетка, и не копейка, сразу две, с такой добавкой хватало ровнехонько на семь порций. Повезло так уж повезло.

Пиршество состоялось неподалеку, на лавочке у магазина. На беду, никто из мальчишек-приятелей к Сергею не присоединился, под конец он жалел об этом, запихивал в себя две последние порции без всякого удовольствия, — не пропадать же добру.

А затем… Затем повторилась Большая Абхазская Неприятность, чуть в измененном формате, — до кишечника лакомство не добралось, рвануло наружу сразу из желудка. И, в качестве еще одной маленькой мести возмущенного организма, — жесточайшая ангина.

Мороженое в рот Сережа не брал очень долго, до первого курса института, потом как-то в компании попробовал осторожно — ничего, есть можно, чувство отвращения бесследно рассеялось.

Потом была безымянная, лишь с номером, мороженица у Тучкова моста — безымянная, но широко известная в узких кругах. Неподалеку, на набережной Макарова, располагалась знаменитая «Березка», и мажоры-фарцовщики любили посидеть в уютном подвальчике, болтая о нелегкой своей работе…

Сергей — в те поры не студент, начинающий журналист — фарцой никогда не баловался. Обнаружил заведение случайно, и часто водил туда знакомых девушек, «Березку» уже перевели к гостинице «Прибалтийская», следом потянулись и богатенькие мажоры, но ассортимент блюд какое-то время оставался прежний… Как же называлась та великолепная на вкус штука? «Айс-крем с ананасами», вроде бы… Смесь мягкого импортного мороженого с кусочками тропических фруктов, залитая сверху горячим шоколадом, никакого сравнения с продаваемыми в ларьках кривобокими стаканчиками… Девушкам нравилось, и шампанское шло хорошо под негромкую располагающую музыку, и, помнится, они с Любой как раз после визита в ту мороженицу…

3

Черт возьми! Да что же за магазин такой?! Вот уж и в самом деле «Ностальгия»…

Сергей вдруг обнаружил, что застыл у стеклянной витрины, с головой погрузившись в поток воспоминаний, утратив представление о пространстве и времени.

В витрине стояло мороженое — ноги сами сюда привели, без участия сознания. Мороженое единственного сорта — бумажные стаканчики, прикрытые сверху круглой бумажной этикеткой. На прилавке в лотке лежали плоские палочки. Неужели опять клюквенное? — Сергей бы не удивился. Но нет, и цена — пятнадцать копеек, и внутри крем-брюле, судя по цвету.

В этом же отделе громоздилось сооружение — тоже, казалось бы, навсегда оставшееся лишь в воспоминаниях. Массивная металлическая стойка-штатив поддерживала три здоровенных стеклянных конуса с краниками на обращенных вниз вершинах. Сок наливали сверху, из трехлитровых банок. Вот и ценники — томатный десять копеек, яблочный — двенадцать, сливовый — аж пятнадцать. Рядом строй стаканов, не пластиковых одноразовых, — стеклянных, граненых. И устройство для мытья стакана после использования — этакий мини-фонтан, запускаемый не краном, но ручкой-рычагом…

Да, все так и было, — кивала память, уставшая от бесконечных подтверждений. Еще порой продавали березовый сок, по одиннадцать вроде бы копеек, прозрачный и приятный на вкус, — Сережа раз попробовал в деревне березовый сок настоящий, стекавший по желобку из разреза на березе, изумился: совсем не то! — потом-то понял, что в магазинный вариант щедро добавляли лимонную кислоту и сахар. А еще, помнится…

Стоп! — сказал он себе жестко. Ты, кажется, вновь собрался в плавание по волнам памяти. Отставить ностальгию! Представь, что ты пришел сюда с журналистским заданием: сочинить репортаж, а то и очерк. (Почему бы, кстати, и нет? А то недолго и утратить профессиональные навыки, плотно занявшись администрированием.) Вот и работай. Смотри, анализируй — а воспоминания о золотых деньках оставь на потом. Пригодятся, особенно если писать очерк, — но в умеренных количествах, как приправа к главному блюду.

Он начал работать. И очень скоро понял то, что не смог понять, затопленный потоком воспоминаний: с этим гастрономом не все чисто.

Глава седьмая. Посторонним вход воспрещен

1