Ностальгия

— Мы выполняем любые приказы, — говорит она, словно убеждая в этом саму себя.

— Конечно, мэм. Мы ведь морская пехота. Прирожденные убийцы. Нас этому и учили. Так что все нормально.

Она качает головой, слушая мою чушь и глядя куда-то в дальний угол. Вряд ли она видит там взводного, что-то увлеченно рассказывающего комбату: уж больно ее взгляд рассеян.

— Ивен, что вы скажете, если я приглашу вас в бассейн после этой командировки? — неожиданно говорит она.

— Скажу, что удивлен, мэм, — отвечаю я честно.

— Чем же?

— Вашим вниманием, мэм.

— Вниманием офицера? Это так необычно?

— Вашим вниманием, мэм, — повторяю я.

— Вы невозможны, Ивен.

— Какой есть, мэм.

— Так ваш ответ — нет?

— Мэм, я с удовольствием поучил бы вас плавать, даже если бы вы проявили ко мне просто профессиональный интерес. — Я надеюсь, что мой ответ звучит не слишком двусмысленно.

— Тогда до встречи, Ивен. И постарайтесь не поломать мою успешную карьеру, обсуждая с товарищами наш разговор. — Она пружинисто поднимается, широко улыбаясь.

— Сделаю все, что в моих силах, мэм, — отвечаю в том же тоне.

Пока мы валяемся на мягких коврах и креслах, осажденные Латинские кварталы бьются насмерть, отражая придуманное ими самими нападение. Эти гребаные революционеры, незаметные дядечки с тихими проникновенными голосами, — они своего добились. Гнусные и безжалостные имперские оккупанты проводят геноцид среди выходцев из Латинской зоны. Герои-мальчишки бросают бутылки с бензином в патрульные броневики Национальной гвардии. Толпа шпаны высыпает из всех щелей и добивает дубинками и ножами тех, кто успевает выскочить. Разъяренная потерями Национальная гвардия отвечает огнем на поражение по любому скоплению людей числом больше пяти. Малые беспилотники кружат между башен, атакуют людей с оружием. Снайперы оппозиции гибнут десятками. «Мошки» обнаруживают машины, набитые взрывчаткой, и их расстреливают до того, как они успевают нанести хоть какой-то ущерб. Мы лучше подготовлены. И это наш город. Мы берем его под полный контроль. Жители Зеркального организованы в дружины, они патрулируют свои дворы, подъезды и подвалы в сопровождении вооруженной до зубов полиции. Сдуру появившихся вне своего района латино частенько побивают до потери сознания — у всех в памяти недавние взрывы, пожары, убийства и похищения. Кровь льется рекой. Латинские кварталы окружены сплошной стеной колючих растяжек и блокпостов. Латинские кварталы превращены в гетто. Тут больше нет людей — тут только изгои. Они и были изгоями, пришлыми иностранцами, ими они и остались, только теперь у всех есть повод называть вещи своими именами и не стесняться в выборе средств и выражений. Нация возмущена и сплочена, как никогда. Английская зона испытывает небывалый экономический подъем. Заводы «Дюпон» работают на полную катушку. Челноки едва успевают перевозить продукцию на орбитальные порты. Правительство Союза Демократических планет прислало Императору меморандум, в котором выражает озабоченность эскалацией насилия на Шеридане, гибелью тысяч мирных жителей, а также экономической блокадой Латинской зоны, вследствие чего миллионам граждан грозит голод. Правительство Союза Демократических планет просит Императора разрешить ввоз в Латинскую зону гуманитарной помощи — продовольствия, удобрений и мини-заводов по производству сельхозоборудования. Правительство Союза Демократических планет выражает уверенность, что здравый смысл и вера в общечеловеческие ценности помогут Земной империи разрешить кризис. Наши попивают пиво и лениво обсуждают эти и другие новости, услышанные и увиденные по визору, по правительственному каналу. Я сижу и гадаю — откуда, на хрен, взялся это самый Союз Демократических планет, из какой задницы он вылез и почему я раньше о нем ничего не слышал? И почему бы старине Генриху просто не послать этих гуманитарно-озабоченных туда, откуда они пришли?

Я оставляю отделение на Трака. Уединяюсь в дальнем уголке холла, за кадками с широколистыми растениями, и достаю трофейный коммуникатор.

— Слушаю, офицер. — Я смотрю на напряженное лицо своей бывшей — Лоры. Она явно не может понять, кто с ней говорит.

— Лора, это Ивен, — говорю я. — Как у вас дела? Никто не пострадал?

— Ивен? — Она облегченно вздыхает. — Я тебя не узнала. Ты меня напугал. Ты что, снова в армии?

— В Корпусе, Лора. В Корпусе. Так у вас все в порядке?

— Ой, да какая разница — армия, корпус… У нас все хорошо. Полиции кругом много, наш квартал беспорядки не задели. Так, пару окон выбили. Ивен, ты так неожиданно пропал. Мари тебя вспоминала. Ходили даже слухи, что тебя посадили. У тебя все нормально?

— Были обстоятельства, теперь все хорошо. Деньги переведу в ближайшее время, — говорю я. Тема денег на содержание дочери для моей бывшей — больная тема. Сколько бы я ей ни высылал, ей всегда мало. — Ты не можешь позвать Мари?

— Сейчас позову. — Она мнется, кусает губы. Добавляет нерешительно: — Ты поосторожнее там, ладно?