Ностальгия – это память

22 февраля

Днем пешком до Omonia – мой мастер-класс в местном университете. Мы его провели с Олей Лазариду, и она же переводила мой французский. Неинтересно.

Вечером играла «Гамлет». С немцем и Теодором в таверну. Мне хочется все время лежать. Нет сил. Моноспектакль – всегда пытка, а этот особенно. Волнуюсь за двух молодых актеров, чтобы что-нибудь не пропустили. Раздражаюсь на неправильный свет. Ну, это всегда у меня. Не забыть бесконечные конфликты с осветителями на «Таганке».

23 февраля

Все одинаковые дни. Ночью бессонница. Встаю в 12 ±, пью чай с пасьянсом. Прогулка. 16 – обед. 19 – грим. 21 – спектакль.

25 февраля

Начала писать опять про «Поэму без героя». Благо рукопись с собой. Пишу после спектакля ночью. Голова болит.

26 февраля

Встала рано. Писала «Поэму». Днем с Марией Бейку в какой-то склад – старые вещи: камины, чернильницы, сумки и т. д. Дребедень, которую люблю. Накупила ненужное. Половину раздарю здесь же. Мои покупки – мой наркотик. Как и пасьянс и бесконечное чтение. Мои ширмы от реальности.

28 февраля

Все дни работа над «Поэмой» и вечерами «Гамлет». Тяну «на профессии». Теодор просит еще добавить спектакли – публика раскусила и хочет еще. Отказалась. Мне ведь все равно – работать в Дельфах перед 5-ю тысячами или здесь, где зал на 300 человек.

3 марта

То же, что и всегда. Скучно записывать. Вечером, вернее уже ночью – после спектакля, Мария и Теодор у меня. Я купила в ресторане какую-то еду. Теодор мне гадал на кофейной гуще: клевета от кого-то, после июня лучше. Кто-то что-то неожиданно подарит. Ну и т. д.

4 марта

Во время спектакля сорвала родинку. Было много крови. На спектакле был какой-то врач, посмотрел, сказал – не опасно.

6 марта

Прилетела в Москву. Сходила к онкологу по поводу родинки. Не опасно. Отвезла мамочке продукты. Я, по-моему, заболеваю. Болит сердце…

Письмо к N.N.

2002 год 20 мая

Сижу в аэропорту в Барселоне, жду рейса на Москву. Сыграла здесь 5 «Гамлетов». А после Афин я все-таки попала в больницу. Разболелось сердце, вызвали «скорую» – и прямиком в реанимацию. Пока лежала там одна – сносно. Только от лекарств очень болела голова. Спасла меня нянечка-уборщица – дала мне крепкого сладкого чая. Но потом туда подвезли каких-то старух тоже «с сердцем», и они ночью так храпели! Я была счастлива, когда меня перевели в палату. Там я была одна и блаженствовала. Даже удалось поработать над рукописью о «Поэме без героя» Ахматовой.

Играли мы в Барселоне в каком-то новом театральном центре. Зал неудобный для меня: круглый и без сцены, просто площадка в центре. Нет концентрации энергии.

По просьбе местных – дала тут один мастер-класс по психической энергии. Но тоже в новом помещении – не натопленном. Скудно!

Ко мне сюда приехала приятельница из Женевы. Пришлось с ней погулять по городу и даже съездить в Sitgese – город, где я играла и «Федру», и «Квартет», и «Медею». Там каждый год театральные международные фестивали. В Барселоне я не в первый раз и поэтому была гидом для моей приятельницы.

P.S. В июле буду в Дельфах, напишу оттуда.

И хотя я уже не играю спектакли, поставленные Терзопулосом, мы с ним видимся довольно часто и встречаемся уже как родственники. В 2014 году мы опять работали вместе в проекте Пермского театра оперы и балета. «Носферату» – опера Дмитрия Курляндского, режиссер-постановщик – Терзопулос, дирижер – Курентзис, сценограф – Кунелис. Помимо певцов и балета в спектакле были заняты греческие актеры – Тасос Димас и София Хилл – любимые актеры Теодора.

А мне досталась роль Корифея. Когда я увидела партитуру оперы, испугалась. Я никогда с этим не сталкивалась. Но меня успокоили, петь не нужно. Но надо попадать по знаку дирижера в ноты. Музыки в привычном понимании нет. Есть взаимодействие различных шумов, звуков и тишины. Если я не попадаю в ноту, опоздает хор после меня, а у него музыкальный речитатив; если я неточно произнесу звук, то Тасос не сможет его повторить. Но работать было интересно.

Теодор Терзопулос говорил нам: «Открывается занавес, вы все на сцене. Нет ни звука, ни времени, ни богов. Об этом говорит Корифей. Перед взорами зрителей 700 ритуальных ножей и балетный „Лебедь“, который ожидает, что его принесут в жертву».

Носферату – вампир. Но наша история о глобальном вампиризме.

«Вампирами друг для друга могут выступать даже самые близкие люди, – говорил Теодор. – Например, моя бабушка, человек с ангельским лицом, и та чувствовала, когда можно показать зубы. Что делать, такова природа человека. Даже по отношению к самому себе человек может быть вампиром. Когда он разрушает себя. И здесь начинается трагедия. Потому что принципиальное отличие трагедии от драмы в том, что в трагедии конфликт всегда пролегает на территории души, в то время как в драме герой борется с внешними обстоятельствами».

Я видела, как Теодор быстро, профессионально репетировал с хором, балетом, с нами – солистами.