Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том I

Всё вроде бы казалось просто и вполне объяснимо: страна после победного завершения тяжёлой четырёхлетней войны как-то сразу пришла в движение. Жители многих областей и республик, наиболее пострадавших от разрушительных военных действий, массово ринулись за Урал – в Сибирь, на Дальний Восток и Севера страны, где бурно стартовавшая ещё в годы первых пятилеток экономика в выросших буквально на пустом месте городах среди тайги и болот остро нуждалась в притоке свежей рабочей силы. Людей же привлекала возможность хорошо здесь заработать, чтобы как-то поднять на ноги обнищавшие за годы войны собственные семьи. И народ двинулся на Восток обживать новые места и обустраивать свою жизнь. Кавалеровский горнорудный куст в восточных отрогах Сихотэ-Алиня тоже оказался таким же привлекательным местом для людей, которые массово прибывали из порушенных войной областей. Мы, школьники, сразу же ощутили это, как говорится, на собственной шкуре. Так, когда первого сентября нового учебного года мы пришли в свою школу, то с некоторым удивление обнаружили, что её ребячье население вдруг сразу увеличилось чуть ли не вдвое. Например, наш десятый класс, сложившийся к концу предыдущего учебного года и насчитывавший около тридцати учеников, теперь уже значился под литерой «А». Ну, а параллельно ему появился ещё один десятый класс, но уже под литерой «Б», и в нём находилось почти сорок человек. Причём большинство ребят были на год-два взрослее любого из нас – явно все они были с временно оккупированных территорий, где им пришлось по известным причинам просто прерывать на время учёбу. Многие из них были совсем взрослыми по сравнению с нами, старожилами, и интересы у них были уже совершенно отличные от наших. Поэтому близких контактов у нас с ними практически не было совсем, хотя соседствовали мы с ними всегда вполне мирно.

Примерно так же почти удвоилось население и остальных классов, особенно старших – восьмых и девятых. Но наша школа была просторная, и все удобно разместились. Правда, пришлось заниматься уже в две смены. И всё вроде бы ничего, если бы только все из вновь прибывших жили с семьями в самом посёлке Кавалерово. Но вдруг оказалось, что сразу около двадцати новых старшеклассников, кроме меня одного год назад, жили от единственной в округе средней школы за 15–20 километров, а также единственный в своём роде школьный автобус ходил только из посёлка военных и работников электростанции, который тогда назывался ещё Кенцухе. Вот тут-то как раз и возникла проблема. Причём совсем на ровном месте. Но к решению которой никто из местных властей совершенно не оказался готов.

Дело в том, что наш Кавалеровский куст в ту пору ещё не был отдельно выделенным административным районом и являлся всего лишь составной частью Тетюхинского района Приморского края, и законная советская власть фактически здесь присутствовала тогда ещё чисто номинально. Так, чтобы хотя бы съездить по каким-то неотложным делам в районный центр Тетюхе (сейчас, после переименования в 1962 году, он называется Дальнегорск), нужно было потратить не один день. Ещё будучи пацаном, я всего однажды ездил туда, но запомнил эту, наверное, стокилометровую горную дорогу на всю жизнь. Дело было в студеном декабре с самыми короткими световыми днями, а мне нужно было всего-навсего получить лишь приписное свидетельство в райвоенкомате. И я, совсем ещё мальчишка, один добирался туда на попутном грузовике по старой ещё горной дороге, потому что не было там ещё никакого автобусного сообщения. Эта старая горная дорога шла на север через крутой перевал, взбираясь на его вершину зигзагами по многоходовому серпантину. Натуженно ревел двигатель тяжёлого грузовика, я глянул из окна кабины с кручи на оставшиеся далеко внизу уже пройденные зигзаги дороги и сразу почувствовал, что закружилась голова. Зато на самой вершине, когда водитель остановил на небольшой передых свой грузовик, передо мной открылся изумительный вид: раздвинулись ребристые гребни заснеженных волн сопок, и вдруг между ними блеснул в лучах закатного солнца треугольничек чистой синевы далёкого Японского моря.

Уже в сумерках мы спустились к горняцкой Тетюхе с его горным комбинатом Сихали, зажатым в тесном ущелье с крутыми безлесными стенами. Я не знал даже, куда идти дальше. Но водитель подвёз меня к самому райвоенкомату, и там всё уже устроилось. Переночевал я в какой-то гостинице, потом со мной побеседовал райвоенком и выдал мне приписное свидетельство. Возвращался я домой на таком же грузовике. Одним словом, поездка в райцентр превращалась в целую эпопею. Теперь там нет уже этой старой дороги с её головоломным серпантином, а по новой ходят удобные комфортабельные автобусы. Но было, как было…