Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том I

Чуть выше Алексей Романович напоминал, что из девяти аэродромов на всех Курильских островах шесть находились на островах Шумшу и Парамушир, и они могли принять до 600 самолётов. И уж если наши военные до начала боевых действий практически далеко не полностью, мягко говоря, представляли истинную мощность укреплений на Курильских островах, то что тогда говорить о простых жителях Камчатки. Да и не только мы одни оказались такими несведущими. Вот, например, американцы. Возможно, они всё-таки знали, что к декабрю 1941 года среди Курильских островов сгруппировалась мощная армада ударной части японского военного флота вместе с авианосцами. А потом она вдруг исчезла в неизвестном направлении. И узнали американцы об этом только в трагический для них день 7 декабря, когда на их головы в военно-морской базе в Перл-Харборе посыпались бомбы и торпеды с японских самолётов, поднявшихся с японских авианосцев, появившихся неожиданно для всех рядом с Гавайскими островами. Так началась Вторая мировая война и на Тихом океане, совсем уже рядом с нами, камчадалами. Но и о ней мы тогда практически ничего не знали. Вот видели жители Петропавловска красивый американский крейсер, причаливший к стенке угольного склада под Сопкой любви, как и я его видел, когда меня, семилетнего, привозили друзья моего отца к нему в городскую больницу, где он находился после операции. Вот доходили слухи, что неизвестно, от чьих торпед гибли безвестно наши суда в Японском и Охотском морях и в Тихом океане, а на западный берег Камчатки, где продолжали рыбачить японцы (у нас ведь с ними был мирный договор), и к ним, естественно, приходили японские транспорты, стали волны всё чаще выбрасывать трупы погибших японских моряков. И только после войны мы узнали, что и в наших приграничных морях рыскали американские подводные лодки и топили всё что ни попадя. В наших водах, принято считать, в годы войны от японских подводников погибли 18 наших гражданских судов – «Ангарстрой», «Беларусь», «Обь», «Трансбалт», «Кола» и другие. До сих пор остаётся загадкой, от чьей торпеды погибла в Тихом океане наша подлодка Л-15, шедшая на пару с лодкой Л-16 мимо Алеутских островов, перегоняемая с Камчатки для усиления нашего Северного флота. Лодка Л-15, шедшая под советским флагом в надводном положении, погибла на глазах экипажа лодки Л-16, шедшей на параллельном курсе. Л-16, которая до этого похода базировалась рядом с нашим посёлком Новая Тарья, где я родился. Она благополучно прошла Панамский канал, Атлантику, дошла до Мурманска и до конца войны героически сражалась с немцами в северных морях. А американцы во второй половине прошлого века подняли со дна Тихого океана фрагмент затонувшей лодки Л-15. Нет ответа на вопрос, почему они так точно знали место гибели нашей лодки: ведь это равносильно искать иголку в стоге сена. Собственно, от этих так называемых демократов с ковбойским кольтом за поясом всегда и можно ожидать чего-нибудь этакого неожидненького. Ну да ладно, Бог всё видит и всё знает, Он и рассудит по справедливости и без нашего непосредственного участия…

5

Последний год войны мне особенно запомнился. Весной 44-го я закончил первый класс в нашей маленькой сельской школе и считал себя уже вполне взрослым человеком. Жили мы к тому времени уже в новом и довольно просторном домике в уютном распадке, в котором начиналась тропа к посёлку в бухте Малая Саранная. Кроме нас в этом распадке никто и не жил, если не считать землянки Некрасовых, стоящей в самом низу над нешироким ручьём, рассекающим наш маленький посёлок надвое и теряющемся где-то в тундре за колхозным скотным двором. Там же, над ручьём, но уже под сопкой и не видимый от нас стоял домик председателя колхоза Ивана Ивановича Добрычева. Двое его сыновей, видимо, двойняшек, были младше меня по возрасту и в играх моих сверстников они практически не участвовали, и я их поэтому запомнил очень плохо. Да и держались они всегда как-то в стороне от основной нашей сельской ребятни.