Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том II

Кроме всего прочего, мне пришлось подготовить за короткое время работы в отделе несколько крупных материалов для газеты «Знамя труда» за подписью ведущих работников горкома партии, главным образом секретарей – первого и второго, в основном на экономические темы. И, конечно же, мой непосредственный шеф по отделу промышленности был среди этих, так называемых, «авторов». Здесь уже, как правило, приходилось в обратном порядке переводить их дубовый казённый язык на обычный удобоваримый человеческий. К слову, все они за публикацию этих материалов, под которыми стояли их подписи, но которые написал я, получали положенные гонорары. И не поспоришь: подпись-то под материалами не моя. Честное слово, не сосчитать, сколько за свою журналистскую жизнь, работая в самых разных газетах, мне пришлось опубликовать написанных мною статей и корреспонденций, не считая тьмы мелких заметок, подписанных другими людьми, – от простого рабочего до высокопоставленного чиновника. И ни один из них, мне кажется, даже и не подумал, что получает гонорар не за свой собственный труд.

В Лесозаводском горкоме партии я проработал всего лишь до апреля следующего года. Но именно эти несколько зимних месяцев не для меня одного оказались особенно памятными.

На дальневосточных границах страны стало крайне неспокойно…

2.

Вот именно, хотя это ещё мягко сказано. И началось всё это, главным образом, во второй половине годов 60-х, превратившись в конце концов в настоящий кошмар. Я ещё помню, как в 64–65 годах мы по-доброму, совсем по-соседски, обменивались на пограничной реке Сунгаче (западный приток Уссури) с китайскими рыбаками сигаретами-спичками. А пограничников наших при этом и видно-то не было – так редки были в те годы наши заставы на этой границе. А вот как выселили соседи с западной стороны своих местных жителей в глубь китайской страны и на их место выдвинули на пограничные кордоны безумные полчища хунвейбинов с красными цитатниками Мао, пришлось и Стране Советов строить дополнительные заставы на своей стороне границы, чтобы прикрыть наши пределы от обезумевших провокаторов.

Хотя, при здравом размышлении, что могли сделать эти 30–40 человек личного состава на каждой заставе против толпы разбушевавшихся и вооружённых палками крепких китайских парней. Но ребята справлялись, и, забросив автоматы за спину, голыми руками выталкивали нарушителей за линию границы на сопредельную сторону. А в 68-м и начале 69-го так вообще чуть ли не каждый день приходилось вступать с нарушителями границы в рукопашную. В самом конце февраля 1969 года на льду Уссури произошёл вообще анекдотический случай: наверное, до сотни хунвейбинов выстроились в длинную шеренгу на середине покрытой ещё льдом реки, разом повернулись спиной к подошедшему наряду наших пограничников, по команде нагнулись и, спустив дружно штаны, представили к обозрению наших ребят свои собственные голые зады. Пограничники, деликатно поулыбавшись неожиданному аттракциону, стали терпеливо ждать окончания демонстрации этого «секретного оружия» нарушителей границы. Но не тут-то было: китайцы, не шелохнувшись даже, продолжали мазохистски морозить свои голые зады. В конце концов начальник пограничного наряда сжалился над самоистязателями и, усмехнувшись, что-то коротко приказал одному из солдат. Тот, откозыряв, тут же побежал к заставе и быстро вернулся с большим портретом Мао Цзэдуна. Его тут же установили на покрытом снегом льду, повернув ликом к выстроенным в ряд голым задам. Эффект был молниеносным – демонстрация голых китайских задниц моментально закончилась.

Случилось это экстраординарное действо на пограничной заставе № 1 «Кулебякины сопки», недавно созданной для укрепления границы Иманского погранотряда, которой командовал в ту пору ещё мало кому известный лейтенант Виталий Бубенин. На календаре была пятница 28 февраля 1969 года. А в воскресенье, то бишь вечером 2 марта, уже вся страна узнала, что на льду дальневосточной реки Уссури пролилась кровь наших пограничников.

Для дальневосточников это сообщение передавалось в ночь на 3 марта. Но ещё днём до нас начали доходить кое-какие слухи об этих событиях, однако люди уже привыкли к постоянным перебранкам на границе у застав Иманского погранотряда № 1 – «Кулебякина сопка» и № 2 – «Ласточка», иногда переходящих в рукопашную, поэтому вначале даже и не особенно встревожились. Среди таких благодушных людей оказался и я. А когда в ночь на понедельник 3 марта мимо нашего дома-двухэтажки на Калининской улице загремели по асфальту танки и тяжёлые машины, и от их железного грохота задребезжали стёкла окон и, казалось, задрожали стены – это, как стало ясно утром уже на работе, пошли войска местного гарнизона на прикрытие границы, – стало и мне не по себе: неужто война? И было отчего: до границы – рукой подать, а на кровати разметался в безмятежном сне сын Андрюшка, которому только летом тогда должно было исполниться семь лет, и в кроватке-качалке мирно посапывала дочка Лена-Алёнка двух недель отроду, которую вместе с супругой я только накануне привёз из роддома.