Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том II

Ночь была необычайно тихая и казалась сказкой. Неподвижные дубы как спящие великаны стояли, обнявшись могучими ветвями-руками. Сквозь их густую тёмную листву пробивался призрачный лунный свет, тихо шелестела трава под ногами, о чём-то шепталась между собой в полудреме.

Шли они по берегу реки, взявшись за руки, над ними приветливо качали ветвями пряные черёмухи. Не было для них другого мира, только эта лунная ночь-сказка властвовала над их чувствами. Бесшумно перекатывались глянцевые струи реки, темнели далёкие сопки, чётко вырисовываясь на фоне бледно-фиолетового неба. Они остановились под кряжистым дубом, широко разбросавшем могучие ветви, с радостным удивлением смотрел Сергей на девушку. Она стояла перед ним, лунный свет озарял её гибкий стройный стан и взволнованное, в жарком румянце лицо. Тёмные глаза мерцали загадочными искорками, часто дышала высокая девичья грудь, с пульсирующей жилкой в вырезе платья. Желанная, родная, потерянная и вновь обретённая! «Валентина! – звучала ликующая мелодия в его груди, переполненной бушующими чувствами. – Валентина!» Казалось, нет песни чудесней, не надо никакой другой – прелестной мелодией звучит только имя любимой.

Как хорошо осознавать, что тебя кто-то ждёт, кому-то ты нужен, что можно верить, а не только надеяться – есть на свете настоящая любовь, испытанная в муках многолетней разлуки. И эти вера и надежда делают человека необыкновенно сильным. Он обретает сказочные крылья уверенности в себе и людях, поднимается с помощью их на вершину своего счастья, как будто хлебнул чудесного эликсира жизни…

Он привлёк к себе Валентину, и она доверчиво прижалась к его груди. Жаркая дрожь её рук электрическим током переливалась в тело Сергея, наполняя его томной теплотой. Он чувствовал через тонкую ткань платья, как в трепетной груди колотится горячее девичье сердце. Он закрыл глаза, переполненный счастьем.

В туманной дымке памяти, из неведомых её глубин вдруг возник печальный образ Иринки. И вспомнилось вдруг всё: и тёмная звёздная ночь, и сварливый шелест прибоя на прибрежном галечнике, и тёмные гладкие волны бухты с расплывчивыми отражениями далёких звёзд…

Но это была последняя ассоциация взволнованного чувства, дань давнему прошлому. «Не суди меня строго, Иринка, – подумал он с тихой грустью. – Такова наша жизнь, с неведомыми нам кроссвордами судьбы. От всего сердца желаю тебе найти настоящее счастье, как нашёл его я. Наверное, тебе это будет нелегко сделать – жизнь с первых шагов так безжалостно обманула тебя в лучших, может быть, чувствах твоих. Но не отчаивайся: на свете много хороших людей, и я совсем не лучший из них. Уверен, найдешь ещё человека по сердцу, и он найдёт тебя непременно. Верь, надейся, жди…»

Образ далёкой девушки таял в туманной дымке, его вытесняло из памяти реальное, близкое, желанное, обретённое наконец-то счастье…

Они сидели под сенью дремавшего дуба. Голова Сергея уютно покоилась на коленях любимой. Ласково поглаживая его русые волосы, Валя рассказывала о себе. Он слушал её тихий голос, и казалось ему, что нет чудеснее музыки, нет красивее слов, произносимых его любимой.