Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том II

Ну, а самое главное, этот маленький успех посеял в моей душе надежду. И я уже смелее взялся за дело. Тем более, что в городе, где-то уже в мае, начала выходить новая газета, вместо закрытой год тому назад районной газеты «Путь Ильича». Теперь она называлась «Знамя труда» и была уже не районной, а объединённой, поскольку учредителями её были одновременно партийные комитеты и Советы города Лесозаводск и Кировского района. И выходила она теперь не три, а четыре раза в неделю. Эту новинку партийные и советские власти страны внедряли в процессе объявленной реформы средств массовой информации. И самое удивительное оказалось в том, что разместилась редакция именно в том голубеньком домике рядом с городским узлом связи, в котором всего два года тому назад размещался ЗАГС, объединивший наши судьбы с Иринкой. А в середине июля 1963 года я стал сам работать в этом домике в ранге штатного сотрудника этой новой газеты, начав длинную полосу удивительных совпадений в своей жизни…

8.

А началось всё так – неожиданно и просто. Узнав о появившейся в городе новой газете, я сразу же отправил почтой в редакцию две небольшие заметки о производственной деятельности коллектива строителей УНР-284, в котором я и работал. Их совсем скоро и напечатали. Это меня, конечно же, окрылило, и я за воскресный вечер отстучал на машинке довольно пространный фельетон. Кстати, со всеми газетными жанрами я был уже давно знаком. Причём нигде и никогда до той поры не изучал их как-то специально. Просто читал постоянно хорошие центральные и приморские газеты, и в первую очередь такие, как «Комсомольская правда», «Советская Россия», «Правда» и «Литературная газета», выходящие в Москве, а также наши местные «Красное знамя» и «Тихоокеанский комсомолец». Много в этих газетах во все времена работало талантливых журналистов, их публикации всегда читались с большим интересом, поэтому и жанровые особенности, и способы подачи материала, и развитие избранной темы, и все прочие нюансы профессионального газетного мастерства абсолютно автоматически запечатлевались в моей памяти. Одним словом, ещё ни одного дня не работая в газете, а только читая хорошие периодические издания, я никогда не мог спутать статью с корреспонденцией, очерк с зарисовкой или с репортажем, заметку с интервью, фельетон с юмореской. Я ещё не мог грамотно сформулировать их различия и особенности, но всё это уже прочно укоренилось во мне на интуитивном уровне. Правда, надо отдать должное ещё и учёбе в пединституте, где мне удалось освоить азы литературоведения, надёжно оставившие в юной памяти чёткое требование, а, может, и незыблемый закон, аксиому, так сказать, о художественном образе и единстве формы и содержания практически любого творческого продукта. Не было только конкретной практики, но вот настало время и для неё.

Тема первого моего фельетона назревала давно. Накануне в нашем строительном управлении прошло очередное рабочее собрание, на котором с отчётом выступал председатель постройкома – именно так в ту пору именовался профсоюзный комитет коллектива строителей. В адрес нашего профсоюзного лидера на этом собрании было высказано очень много критических замечаний, и секретарь первичной партийной организации, уже заметивший две мои маленькие заметки в местной газете, попросил меня попробовать написать и об этом собрании. И надо сказать, что меня буквально перед этим приняли на партийном собрании строителей кандидатом в члены Коммунистической партии: заявление о вступлении в компартию я написал по настойчивому совету моего отца (я ещё был тогда в положении рабочего, а в партию принимали преимущественно именно их в ту пору, оставляя совсем мизерные квоты для служащих и интеллигенции), а рекомендации мне дали мои друзья по бригаде – бригадир Гена Срединь, крановщик Коля Пугачёв, а третью – сам председатель первичной партийной организации лично, фамилию которого я не помню уже. Мне ещё предстояло утверждение на заседании очередного бюро горкома партии, поэтому парторг, предложивший пропесочить покрепче председателя постройкома в местной газете, намекнул мне, что это первое моё партийное поручение.

Просьбу парторга я выполнил: фельетон получился довольно колючим. И, пожертвовав собственным обедом, уже в понедельник я лично сам отнёс его в редакцию. Там встретил меня заместитель редактора Иван Михайлович Худолей и принял очень даже доброжелательно. Я отдал ему свой «труд» и, сославшись на дефицит времени, тут же поспешил ретироваться, в глубине души сомневаясь, что уж этот-то жутко едкий мой опус вряд ли увидит когда-нибудь свет. Но моим томительным прогнозам на этот раз всё-таки не суждено было сбыться: уже в субботнем номере газеты «Знамя труда» мой фельетон был напечатан полностью, без каких-либо сокращений и правок, сохранён был и мой заголовок «Отживающий вирус» и подпись-псевдоним «В. Хмурый». Кстати, этот первый свой псевдоним я потом использовал всего ещё пару раз, но не больше.