Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том III

В Яковлевке я проработал всего три года. Скажу честно, мне понравилось быть редактором, несмотря на всякие там трудности-заморочки, которых всё-таки было предостаточно. Главное, работалось легко, увлечённо, никто практически не вмешивался в мои редакционные дела и творческие задумки, наоборот, когда возникали какие-нибудь трудности, тут же приходила помощь от простых ли читателей, руководителей ли предприятий, от местных и краевых властей. В коллективах редакции и типографии практически совсем скоро сложилось полное взаимопонимание, и подавляющее большинство редакционных работников делали своё дело буквально с огоньком в глазах. Всё это с моим приходом получилось, как казалось, будто бы само собой, но на самом деле было совсем не так. Ольгинский опыт, по сути случившийся там практически интуитивно, здесь я применил уже вполне сознательно. Делай как я – вот и весь секрет. Моё убеждение: если редактор сам творчески инициативен, если он как свои десять пальцев знает газетное дело, если он в деловых и просто человеческих качествах, в том числе и в поведенческих по отношению к подчинённым не меньше всего, является для каждого работника примером, то и рабочая атмосфера в коллективе неизбежно преображается только в лучшую сторону. Вроде бы всё просто и доступно каждому. Однако далеко не всем. Например, это простое правило никогда не смогло бы помочь моему здешнему предшественнику Борису Мелякову: до назначения на должность редактора он ни дня не работал даже курьер-уборщицей в газете, не говоря уже о каких-то сугубо творческих или технических должностях; он никогда не руководил хотя бы самым мизерным коллективом работников и имел лишь сомнительный опыт райкомовского чиновника разговаривать с людьми будто с трибуны партийного собрания. У меня же всё было наоборот: и хорошая уже журналистская практика, и несколько лет работы в довольно раскованной атмосфере и в производственных трудовых коллективах, и по-домашнему доброжелательной среде небольших редакций районных газет.

Писал я наравне со всеми творческими работниками редакции и на любые нужные газете темы, причём во всех газетных жанрах. В любой момент я мог заменить в работе ответственного секретаря, хотя редко кто из пишущих журналистов в редакциях мог вот так вот сразу взять в руки строкомер, разобраться в непонятных делениях на всякие там неведомые многим пункты, цицеро, квадраты и прочие петиты, корпусы, нонпарели и суметь грамотно нарисовать макет будущей газетной полосы, по которому метранпаж в типографии из свинцовых линотипных строк и шрифтовых литер соберёт эту полосу для последующей печати – такова была тогда старая технология печатного производства. Кстати, редкий тогдашний редактор мог бы похвастать, что сможет составить точный макет газетной полосы – это был особый уровень журналистской квалификации.

В газете появились новые рубрики, тематические страницы, что заметно обогатило её содержание. Стала регулярно выходить сатирическая страница, изменилось её название. Во всех районках были такие странички, и почему-то во всех редакциях их именовали одинаково – «Перец». А мы решили соригинальничать и свою сатирическую страничку назвали по имени популярных в ту пору мультфильмов «Ну, погоди!», снабдив её к тому же соответствующей клишированной заставкой с неугомонным Волком и убегающим от него Зайцем. Страничка стала веселее и очень понравилась читателям.