Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том III

Дом получается здоровущий, и Илька уже начинает критиковать, как всегда: «Вот у людей…» И т. д. И, правда, не всё получается удачно, что-то приходится переделывать, много идёт леса – ещё придётся привозить. Но какой уж получится, ведь это как-никак, а первый мой дом, который я строю собственными руками. Всё дорого, всё приходится доставать с трудом. Да и строю в основном сам: вчера Андрей на пару часов подъехал, сегодня Илька помогала стропила ставить. В следующую субботу, когда начну стропила достраивать, одному уже не справиться.

В пятницу был снег с дождём. Перемок, как бобик. Илька выручила – приехала за мной на типографской машине. В субботу и воскресенье – ветер и солнце, к концу дня похолодало. До четырёх часов в свитере наверху работали.

Прошлой осенью Земнухов и И. И. Смекалин подкинули ещё саженцев. Посадил кустов 40 малины, миндаль, сирень, сливы, акацию. Но главное всё же малина – если примется, то будет очень здорово. Илька осенью ещё клубнику рассадила. Смородина вроде бы хорошо перезимовала, скоро начнёт распускаться.

В следующую субботу будет ровно год, как мы начали работы на своём участке…

* * *

К сожалению, не удалось мне достроить свой первый дом: в следующую осень снова пришлось менять место жительства. Однако навсегда осталось в памяти радостное ощущение нашего коллективного семейного творчества на освоении нашего участка, на котором мы трудились с великим удовольствием, невзирая на всякие там климатические, финансовые и прочие помехи…

12

Эти два года, когда я работал на Славянском СРЗ на придуманной директором должности с довольно размытыми по сути обязанностями, мне удалось не прерывать своего сотрудничества с прессой, тем более, что никто не пытался даже хоть как-то препятствовать мне в этом. Жизнь такого огромного трудового коллектива, в котором волей судьбы я оказался, была для меня, профессионального уже журналиста, в полном смысле неистощимым источником самой свежей, самой живой информации как о самом этом заводе, новейшем на всём Дальнем Востоке, так и о людях, работающих на нём. Все прочие труженики пера даже мечтать не могли о подобном, им постоянно, как и мне прежде, каждую крупицу интересующей их информации приходилось добывать нередко с очень большими затратами труда и времени, я же постоянно прямо-таки купался в этом благостном для журналиста источнике как та зубастая рыба, которая вдруг очутилась в закрытом водоёме, наполненном совершенно благодушными карасями.

Разумеется, чаще всего я писал в районную газету «Приморец», в которой ещё недавно был полноправным редактором. Теперь там был другой начальник, пусть и не очень мне приятный, но я его при очередной встрече на всякий случай всё-таки предупредил, что если он вздумает вдруг править мои материалы, как он пытался это делать, когда я какое-то время оказался под его началом, то больше не получит от меня никакой информации с завода, кроме официальной отчётной цифири. Кстати, на заводе, и опять же с подачи самого директора, с моим появлением на нём сразу было заведено такое правило: любые средства массовой информации могли получить интересующие их материалы о заводе и его коллективе только через меня, якобы выступающего в роли нештатного пресс-атташе. Новый редактор районки, попытавшийся как-то получить какую-то желаемую информацию напрямую от самого директора, был тут же и сразу деликатно щёлкнут по носу и отправлен непосредственно ко мне: мол, у нас на заводе есть конкретный человек, который занимается этим делом. Коля Бобков это запомнил и мои материалы больше не трогал вообще, и я спокойно продолжал снабжать мою бывшую газету оперативной информацией о заводе и его людях, помогая тем самым её ответственному секретарю Юре Базлову собирать к выпуску чуть ли не каждый очередной номер славянского «Приморца».