"Нотариус из Квакенбурга"

— Я, разумеется, тут же подняла на ноги всех. Послала гонца вслед за вами, месьер нотариус, и в город за врачом и полицией.

Вошедший дворецкий объявил о прибытии инспектора полиции Вейша. С ним также приехал доктор Адам и несколько стражников в форме.

Инспектор гведской королевской полиции Адольф Вейш оказался седоусым человеком, одетым в чёрный сюртук с чёрным жилетом и серые брюки. Его высокая костлявая фигура напомнила мне покойного графа. Тонкие, плотно сжатые губы и недоверчивые глаза под грозно насупленными бровями говорили о суровом и упрямом характере.

Себастьян, как старший в замке, представил всех инспектору, и Таис снова повторила ему свой короткий рассказ. Молча выслушав девушку, Вейш попросил моего шефа присутствовать в качестве душеприказчика при осмотре места происшествия, а доктора Адама — исполнять обязанности судебного врача. В свою очередь Мартиниус предложил инспектору, чтобы при осмотре также находились я, как его помощник, и Таис, первая обнаружившая тело. Вейш секунду подумал и милостиво разрешил нам с гречанкой присоединиться. Затем в сопровождении Себастьяна и пары констеблей все отправились в спальню графа Бертрама Де-Бурга.

Спальня покойного хозяина замка находилась в Донжоне — главной башне. Пройдя мимо кабинета, в котором позавчера было составлено новое завещание, мы гуськом поднялись по узкой каменной винтовой лестнице на третий этаж. Себастьян отпер ключом дверь, и мы вошли в полумрак, царивший в комнате. Себастьян осторожно прошёл вдоль стены к окну, раздвинул тяжёлые бархатные шторы. Бледный утренний свет ворвался в спальню, осветив страшную картину.

Посреди помещения находилась широкая, почти квадратная, кровать из красного дерева, украшенная высокими вычурными резными спинками. На кровати, наполовину укрытый одеялом, лежал граф Бертрам. Его лицо было серым, как свинец, и каким-то вздувшимся. На лбу покойника резко выделялись тёмно-голубые вены, на губах засохла пена. Полуприкрытые налитыми кровью веками, глаза неподвижно смотрели в потолок.

Таис побледнела и покачнулась. Я подхватил её под руку и усадил на стул, стоявший у двери. Я и сам чувствовал себя не лучшим образом, но благодарная улыбка красавицы-гречанки, обращённая ко мне, придала мне сил.

Тем временем инспектор приступил к осмотру комнаты, а доктор занялся трупом. Мартиниус подошёл к окну и оттуда внимательно следил за всем происходящим. Его острые глазки-буравчики так и бегали, замечая любую мелочь. Вейш обратил внимание на высокий стакан с каким-то питьём, стоящий на прикроватной тумбочке.

— Что это может быть? — спросил он Таис, указывая на стакан.

— Это настой из трав, который я прописал графу, — ответил врач за девушку.

— Да, это так, — подтвердила гречанка. — Каждый вечер я наливала ему это лекарство в стакан и ставила на тумбочку, чтобы его сиятельство не забыли выпить его перед сном.

— Судя по всему, вчера вечером граф своё лекарство не выпил, — заметил Вейш. Потом он обратился к доктору Адаму: — Ну, что у вас, доктор? Вы можете назвать мне причину и время смерти?

— Да, пожалуй. Смерть наступила вчера вечером, не ранее восьми и не позднее двенадцати часов. Видимо отравление синильной кислотой или одним из её производных. После вскрытия я смогу сказать более точно.

— Ну и каким же образом граф отравился? — спросил инспектор врача. — Я не вижу здесь никакой посуды для яда. Разве что яд был добавлен в стакан с лекарством?

— Нет, вряд ли, — ответил доктор, осторожно осматривая и нюхая стакан. Я, конечно, возьму стакан на исследование, но синильная кислота издаёт довольно сильный запах горького миндаля, а настой в стакане этого запаха не имеет. А вот от disjecta membra· покойного как раз пахнет горьким миндалём!

Себастьян, всё это время неподвижно стоявший у окна возле нотариуса, сказал:

— Насколько я понимаю, если бы отец выпил такой сильный яд, он бы мгновенно умер и не смог бы поставить стакан на тумбочку.

— Вы ошибаетесь, Себастьян, — ответил Адам. — Дело в том, что мгновенных ядов нет. Например, цианид убивает в течение нескольких минут. Если принять летальную дозу — от двенадцати до восемнадцати сантиграммов, то симптомы отравления проявляются уже через десять секунд. После полного впитывания паралич наступает мгновенно, но смерть может наступить и через две-три минуты, и через полчаса. Всё зависит от дозы.

— Так каким же образом граф принял яд? —снова спросил инспектор.

Доктор пожал плечами. Нотариус негромко заметил:

— Возможно, кто-то унёс посуду из-под яда.

После этих слов все посмотрели на Таис, безучастно сидевшую на стуле. Увидев устремлённые на неё взгляды, девушка испуганно улыбнулась.

— Скажите, мадемуазель, — строго обратился к ней Вейш, — вы ничего отсюда не уносили утром?

— Нет-нет, — запротестовала гречанка, — я ничего не брала! Я, как обычно, вчера после ужина налила настой из бутылочки в этот стакан и поставила его на тумбочку. Утром, когда я вошла, он так и стоял на том же месте. Больше я ничего не знаю.