"Нотариус из Квакенбурга"

— Всё, что вы знаете, вы должны сообщить полиции, — строго сказал мой шеф своим писклявым голоском.

— А я вот ничего не понимаю в ядах, — вдруг вступил в разговор Тобиас, до этого молчавший в своём углу. — Дорогой Озрик, может быть, вы меня просветите, что собой представляет этот самый цианид?

— Цианистый калий — один из самых распространённых цианидов. Он относится к группе цианистых солей, производных от синильной кислоты. Чистая синильная кислота совершенно бесцветна. Я сам могу её изготовить в своей лаборатории.

— Разве это так просто? — удивился Тобиас.

— Для человека даже с начальными знаниями по химии — это совсем несложно, — ответил Озрик. — В определённой пропорции берётся раствор поташа, купоросное масло и обычная вода. Всё соединяется вместе и осуществляется процесс дистилляции.

— Я слышала, что синильная кислота есть и в косточках персика? — спросила Валерия.

— Действительно есть, но в очень небольших количествах. Смертельную дозу составляет кислота из более чем пяти тысяч плодов, — объяснил Озрик.

Разговор прервали вошедшие слуги. Они начали готовить столовую к обеденной трапезе. Чтобы им не мешать мы разошлись по своим комнатам. Поднимаясь к себе, я слышал, как Озрик попросил Валерию зайти к нему, чтобы о чём-то посоветоваться. Та пообещала исполнить его просьбу через несколько минут.

Во время обеда пошёл дождь. Над замком низко стлались свинцово-серые тучи. Потоки воды с такой яростью обрушивались на землю, что казалось, будто свирепый Деус опять за что-то прогневался на потомков несчастных жителей Флорианы. Было слышно, как тяжёлые капли стучат по крыше, шуршат в зарослях плюща, покрывающего старые стены. В трубах тоскливо выл ветер.

Обитатели замка пребывали в мрачном настроении. Я и сам ощущал тяжесть на душе. Меня томили какие-то нехорошие предчувствия, и хотелось только одного: как можно скорее покинуть это скорбное место и вернуться домой.

После обеда, несмотря на непогоду, из города приехал инспектор Вейш и, не откладывая дел в долгий ящик, приступил к действиям. Он попросил всех, включая слуг, собраться в гостиной, а сам расположился в курительной комнате по соседству и первыми пригласил зайти Мартиниуса и меня.

Инспектора мы застали сидящим за столиком красного дерева с курительными принадлежностями и с интересом разглядывающего коробку с дорогим гведелупским табаком. В уголке устроился полицейский писарь.

Увидев нас, Вейш угрожающе сдвинул свои косматые брови и произнёс строгим тоном:

— Я официально объявляю вам, что начинаю следственные действия и прошу вас, месьер нотариус, и вашего помощника присутствовать при них в качестве понятых в соответствии с гведскими полицейскими законами. Вы являетесь душеприказчиком покойного графа и на этом основании также можете присутствовать на следствии и оказывать помощь.

Мой шеф церемонно кивнул в знак согласия и занял место за столом. Я расположился рядом с ним. Инспектор хрипло прокашлялся, вынул трубку, неторопливо набил её табаком из коробки стоявшей перед ним, закурил и продолжил:

— Сейчас я буду вызывать по очереди всех обитателей замка, чтобы опросить каждого из них. Но до этого, может быть, вы хотите мне что-нибудь сообщить или у вас есть какие-то соображения по этому поводу?

Нотариус спросил:

— Меня интересует, месьер инспектор, проведено ли уже вскрытие покойного и установлено ли время и причина смерти?

— Я с минуты на минуту ожидаю этого медикуса, доктора Адама, с заключением. По моему мнению, пока нужно исходить из того, что граф Бертрам вольно или невольно отравился сам или был кем-то отравлен цианидом. Что вы сами можете рассказать мне по поводу случившегося?

Мартиниус кратко, но не упуская ни одной важной детали, рассказал о причине нашего появления в замке, о проведённом здесь времени, описал события, свидетелями которых мы стали. Он упомянул о недовольстве Себастьяна изменением завещания в пользу младшего брата, не утаил и подслушанного нами разговора Патриции с Озриком в библиотеке. Я, в свою очередь, подтвердил всё сказанное. Писарь тщательно записал наши показания и дал нам расписаться.

— Ну что же, теперь заслушаем остальных свидетелей, — решил инспектор. — Начнём, пожалуй, со слуг.

Он велел стражнику позвать дворецкого Мартина.

— Ну-с, милейший, — строгим голосом обратился к дворецкому Вейш, — что вы можете сообщить полиции по поводу смерти вашего хозяина?

Здоровяк Мартин со своими уныло повисшими усами представлял собой печальное зрелище. Глаза его были красны от слёз, руки дрожали и всё время нервно перебирали край одежды. Дворецкий грустно посмотрел на инспектора и хрипло проговорил:

— Что же я могу сообщить, месьер полицейский? Если бы я что-то знал, я бы сразу пришёл рассказать — не стал бы дожидаться, пока меня вызовут. Не понимаю, как такое горе могло приключиться…

— Расскажите тогда, как вы провели вчерашний день?