Ноттингем

Сойер проводит салфеткой между моими пальцами. Мы оба понимаем, что, даже если вытереть мою руку насухо, она все равно останется липкой, но я не предпринимаю никаких попыток, чтобы встать и смыть газировку водой.

– Не думала, что ты придешь.

– То, что мы временно прервали общение, не значит, что я брошу тебя в один из самых худших дней.

– Все на паузе из-за меня, – напоминаю я, разглядывая крошечную родинку на его носу. – Не буду врать, я боялась, что ты возненавидишь меня и не заговоришь, пока я не приду к тебе голая и готовая на все.

– Если есть такая вероятность, то я сейчас же перестану говорить с тобой, Гномик.

Усмехнувшись, я ерзаю и придвигаюсь чуть ближе.

– Спасибо. За то, что ждешь.

Сойер поднимает голову. Наши взгляды встречаются, и я задерживаю дыхание от красоты его глаз. Холодный серый цвет почти вытеснен темной каемкой и большими зрачками. Ресницы настолько длинные, что я не могу перестать думать о том, что, если у нас когда-нибудь будут дети, я буду молиться, чтобы им достались ресницы отца.

– Тебе не нужно благодарить меня за это, Райли. Я знаю, насколько это сложное и важное решение. Скажу честно, я не готов ждать вечность, но времени у тебя достаточно.

– Сколько?

– До Рождества. Поверь, я бы дал тебе больше, если бы потребовалось, но мне нужно как-то готовиться к экзаменам и поступлению, а пока мысли заняты тобой и вопросами, что с нами будет дальше, мне сложно сосредоточиться на учебе.

Он проводит костяшками по моей щеке, а затем очерчивает кончиком большого пальца линию губ.

– Мы знаем друг друга с самого детства. Знаем все минусы и плюсы. И я точно могу сказать, что вижу будущее с тобой. Вернее, не так, без тебя я вообще не вижу будущего, Райлс.

Мое дыхание учащается. Ощущение, будто я сижу на строгой диете и вот-вот сорвусь. Я помню, какие на вкус губы Сойера и точно знаю, что сегодня к вишне прибавится привкус шоколадного мороженого. Разве может быть что-то лучше этого?

Я помню, как его ладони скользили по моему телу. В его руках я превратилась одновременно в пластилин и невесомую пушинку, забыла о реальности и была готова позволить ему делать со мной абсолютно все, что он захочет.

Сойер хочет быть со мной, по-настоящему, он видит меня в своем будущем. У нас одно желание, мы близки к нему как никогда, и я не могу поверить, что на нашем пути всего одно чертово препятствие в виде Каллума Брайта!

А может, к черту? Всего один поцелуй. Это как откусить кусочек десерта, верно? Но так не бывает. Попробовав чуть-чуть, ты срываешься и съедаешь все целиком. И, зная это, я все равно тянусь к Сойеру, чтобы поцеловать. Он едва заметно отстраняется, но это крошечное микродвижение не ускользает от меня и ощущается как пощечина. Унизительно.

– Зачем ты прикрыла Каллума?

Вопрос застает врасплох. Я помню, что эта тема не закрыта, но правда не знаю, что ответить Сойеру.

– Я даже пытался поговорить с ним, но он ушел от ответа и слишком быстро сбежал.

Меня словно кипятком обдает.

– Зачем? Боже, Сойер, зачем ты вообще это сделал?! Он же чертов провокатор. Такое чувство, что ты специально ищешь конфликт, который может привести к драке и отчислению. Я ведь уже сказала, что соврала из-за обиды!

В холле громко хлопает входная дверь, заставляя меня вздрогнуть.

– Я сказал, что разговор окончен, – слышится голос папы. – Ни за что туда не вернусь!

– Все мужчины там были счастливы, и лишь ты один был недоволен.

– Может, потому, что мне не понравилось?

– Тебе просто нужно было раскрепоститься и расслабить таз, Итан.

– Напомни мне об этом, когда я соберусь на какую-нибудь оргию. – Замерев у входа в гостиную, папа кивает. – Привет, дети. Чем занимаетесь?

– Ждем, когда вы в подробностях расскажете о расслаблении таза, – отвечает Сойер. – Выдался славный вечер?

– Не представляешь насколько. – Плюхнувшись в кресло, папа ослабляет галстук. – Вы знали, что бачата никак не связана с дегустацией чиабатты, вяленого мяса и пива?

– Да, пап.

– Мне казалось, что это название пивного ресторана, который открылся в прошлом месяце.

– «Мэтч Бир»? – уточняет Сойер.

– Именно.

Рассмеявшись, я тянусь за мороженым.

– Это даже близко не созвучно с бачатой.

В ответ папа смотрит на меня так, будто я его оскорбила.

– Даже если бы днем я участвовал в викторине с вопросом: «Куда меня отведет любимая жена?» и было всего два варианта ответа: «Пешком на Юпитер» или «Танцы», я бы выбрал первое.

– Я думала, что тебе понравится, – говорит мама, не скрывая обиды в голосе.

– Погоди, милая, ты точно осознаешь, что состоишь в браке со мной, а не с Джином Келли[23] или Патриком Суэйзи?[24]

Мама лишь отмахивается и садится на диван рядом с Сойером.

– О, это же Бен Барнс, – она указывает в экран телевизора. – Обожаю его! Готова поспорить, он, как никто другой, хорош в бачате.

– Не женись, – говорит папа Сойеру, – никогда не женись, парень.

Рассмеявшись, Сойер кивает, а затем обнимает меня за плечи и прижимает ближе. Внезапно этот вечер из волнующего превращается в синоним слова «уют». Впервые за долгое время я чувствую себя по-настоящему хорошо.