Ноттингем

Все присутствующие благодарны за стол, а я – за то, что произошло в комнате Сойера. От воспоминаний о его словах и прикосновениях кусок в горло не лезет, поэтому я без остановки вожу нанизанный на вилку ломтик брокколи по тарелке. Интересно, если я, как полная идиотка, промолчала и ничего не ответила, мы не считаемся парой? Или все-таки мы уже мистер и миссис? Это волнует меня больше, чем что-либо.

Мона, вся перепачканная соусом, кричит, требуя десерт. Фелис выходит из-за стола и через пару минут возвращается с альбомом для рисования, фломастерами и горсткой свежих ягод.

– Нарисуешь мне Эльзу? – просит она Мону, и та охотно соглашается, отчего за столом наконец-то становится тихо.

– Спасибо, – благодарит Митч, сжимая плечо Фелис. – Ты лучшая.

– Мне только в радость. Могу подрабатывать няней, если нужно.

В этот момент Хлоя выглядит озадаченной и, кажется, только сейчас понимает всю силу ревности.

Ну уж нет. Не с теми связалась. Я никому не позволю засматриваться на парня моей подруги. Выпрямив спину, я напрягаюсь всем телом, готовясь в любой момент запустить в Фелис чесночной булочкой.

На мое колено вдруг опускается ладонь, и я делаю такой глубокий вдох, что голова начинает кружиться. Сойер пытается отвлечь меня от желания бросаться едой и успешно справляется с задачей, медленно ведя пальцами вверх по бедру.

Так, этот жест явно можно отнести к рангу «мистер и миссис».

– А за что благодарна ты, Райлс? – громко спрашивает Сойер, сжимая ладонь сильнее. Вилка выскальзывает из моих пальцев, со звоном падая на тарелку.

Подперев подбородок ладонью, Сойер прикрывает пальцами губы, пряча улыбку, и смотрит на меня самым невинным взглядом, словно младенец Иисус. Этот парень попадет в ад. А я вместе с ним, потому происходящее даже слишком мне нравится.

– Эм, за все и за всех. Брокколи просто отпад, миссис Вуд! – Улыбнувшись, я показываю большие пальцы и мельком смотрю вниз, чтобы убедиться, что из-под стола не видно причины, за которую я сейчас на самом деле благодарна.

– Можно мне тоже сказать? – вскидывает руку Фелис.

Цокнув языком, я закатываю глаза, и пальцы на моем бедре поднимаются на дюйм выше. Боюсь представить, насколько красные у меня сейчас щеки, но самое страшное, что я даже не пытаюсь остановить Сойера. Я грешница и не стыжусь этого.

Фелисити поднимается с места, и я только сейчас обращаю внимание, что на ней платье-свитер бежевого цвета, точно такое же есть у меня. А на груди у нее прикреплен значок с логотипом любимой группы Зоуи – сестренка Сойера выбрала своего игрока.

– Мы не отмечали дома День благодарения, хотя мама пару раз водила меня в церковь на благодарственную службу. И мне всегда хотелось узнать, каково это – сидеть за большим столом с дружной семьей. Спасибо, что дали возможность почувствовать себя частью семьи. Миссис Вуд, спасибо за ваши кулинарные советы. Мистер и миссис Беннет, я благодарна за вашу доброту и мудрость. Райли, спасибо за то, что помогла освоиться в школе, я восхищаюсь тобой и хотела бы стать похожей на тебя.

– Не может быть. – Едва сдерживая истеричный смех, я тянусь за стаканом с соком. – Так неожиданно это услышать.

– Это правда. Ты красивая и смелая. Я бы хотела научиться так же храбро противостоять всем, как ты. И ходить с гордо поднятой головой, несмотря на самые грязные слухи. Это говорит о твоей силе духа.

– Какие еще грязные слухи? – обеспокоенно спрашивает мама. – Райли, тебя обижают в школе?

– Фелис что-то перепутала, – цежу я сквозь сжатые зубы.

– Не беспокойтесь, миссис Беннет, я же говорю, что это всего лишь слухи, ложь. Я просто пытаюсь сказать, что, если бы обо мне говорили такие вещи, я бы ни за что не смогла переступить порог школы. А Райли держится и…

– Достаточно, – произносит Сойер, сжимая челюсть. Мне жутко нравится, когда он смотрит на Фелис так холодно, будто сам готов швырнуть булочку в ее голову.

– Какие вещи? – папа спрашивает это таким низким голосом, что у меня коленки трясутся. И этот тон подразумевает, чтобы сейчас никто не смел перебивать Фелис. Даже сестры и брат Митча замолкли.

– В Ноттингеме слухов больше, чем в желтой прессе, – вмешивается Сойер. – Мы правда будем уделять время за праздничным столом сплетням кучки завистливых девочек?

– Сынок, я сейчас разговариваю с Фелисити. – Папа впервые делает глоток безалкогольного пива и взмахивает рукой. – Давай.

– Я не уверена, что прилично говорить о таком за столом…

– Будь так добра, раз уж начала.

– Ну, ходят слухи, что в мужской раздевалке происходят непристойные вещи, в которых замечена Райли. И… и что она стояла там на коленях не для того, чтобы помолиться.

Папин голос звучит приглушенно, слов не разобрать, потому что в моих ушах пищит ультразвук. Ноги сами поднимают меня, рука тянется за булочкой, и я с яростью швыряю ее в Фелис. Одну, вторую, третью. Кто-то убирает тарелку с выпечкой, я зачерпываю ладонью картофельное пюре прямо из миски и запускаю его, как снежок, в лицо Фелис.

Ахнув, она вытирает лицо ладонями. Я снова тянусь к миске, но меня обхватывают за талию и оттаскивают от стола.