Нова. Да, и Гоморра

Я обернулся на выдвинутый над Ядозубом кабинет. В окне маячили четыре силуэта: два мужских и два женских.

— Она там?! — Растерянность сошла с его лица, и за ней полыхнула ярость. — Она пришла сюда… к тебе?!

— К нам. Твои мозги способны понять разницу?

— А кто там с ней? — Он сощурился на свет прожекторов. — Дэнни?

— Верно.

— Почему?

— Она сказала, он так и так от вас убежал.

— Да чего я тебя тут спрашиваю. Мне все ясно.

— Они нас слышат. Спроси у них, если хочешь.

Роджер оскалился и запрокинул голову…

— Дэнни! Зачем ты от меня убежал? Возвращайся к нам.

Молчание.

— Ты бросишь Обитель, и Питт, и все остальное?

Молчание.

— Фидесса!

Да… Роджер.

Голос ее, обычно такой сильный, теперь почти потонул в помехах.

— Дэнни что, правда хочет убежать к дьяволам?

Правда… Роджер.

— Дэнни!

Молчание.

— Я знаю, что ты слышишь меня! Фидесса, сделай так, чтоб он меня услышал! Дэнни, ты разве не помнишь…

Молчание.

— Дэнни, если хочешь вернуться со мной, выходи сейчас же! Я должен был тебя побить за то, что ты пытался сделать с девушкой. Вот и все. Когда ты украл у нас деньги, Сэм отделал тебя еще хуже. Но труба — это было слишком. А теперь архангел я. Выходи.

По мере того как тишина полнилась волнением Роджера, самой доброй моей мыслью была такая: как Дэнни не понимал жестокости Сэма, так сейчас не понимает щедрости Роджера.

— Фидесса!

Роджер?

— Ты вернешься со мной в Небесную обитель. — Это не было ни вопросом, ни восклицанием.

Нет, Роджер.

Роджер повернулся ко мне, и показалось, что череп у него переломан и кости свалены в мешок лица.

— И вы… завтра вы станете тянуть эти свои кабели?

— Да.

Роджер выбросил кулак, и мир вокруг разлетелся на куски.

— Давай, Мейбл!

Второй раз он ударил через огонь.

Мы оба искрились. Я споткнулся, потерял равновесие, но кое-как устоял на ногах.

Сквозь сияние я увидел, что ангелы пятятся. Разряд напугал всех, кроме Роджера.

Мы сцепились. Искры пробегали по его волосам, вспыхивали в глазах, на зубах; мы боролись в огне. Он пытался сбросить меня с кабеля.

— Я… тебя… раздавлю…

Мы расцепились.

Я отскочил в сторону и, развернувшись к нему, начал отступать. Хотя другие ангелы разбежались, Роджер уже понимал, что фейерверк — не более чем блеф.

Рука его метнулась к поясу.

— Я тебя остановлю…

Лезвие сверкнуло над его плечом, как пылающий крест.

— Роджер, даже если ты остановишь меня, ты не остановишь…

— Я тебя убью!

Лезвие завертелось над кабелем.

Я пригнулся, и оно просвистело мимо.

— Роджер, прекрати! Оставь в покое свои ножи!

Я снова пригнулся, но на этот раз лезвие задело мне руку. Под рукавом побежала кровь.

— Роджер! Тебя сожгут!

— Поторопись!

В воздухе завертелось третье лезвие.

Я прыгнул на край траншеи, упал, перевернулся на спину и увидел, как он пригнулся после броска от силы замаха. Лезвие вонзилось в землю там, где только что был мой живот.

Я сорвал с пояса свое. Швырнув его что есть силы (знал, что промажу, мне нужно было только, чтоб Роджер хоть на секунду помедлил), я заорал в ярости и досаде:

— Жги!

Он занес над головой еще одно лезвие.

Лежа на спине, я никак не мог увернуться. И тут…

Искры втянулись в оболочку.

Краем глаза я видел, как Мейбл в окне кабинета метнулась к реостату.

Роджер застыл.

Потом дернулся, заорал, и судорога свела поднятую для броска руку.

Крик оборвался.

По джинсам побежали первые язычки пламени.

Цепочка на ноге стала вишневой, от кожи пошел дым.

Вспыхнуло лезвие в поднятой руке.

В небе взревели птероциклы — ангелы спасались бегством. Я перевернулся на живот, кашляя от ярости, и попытался вползти на отвал (запах горелого мяса…), но меня хватило лишь на половину пути: рука отказала. Я распластался и медленно сползал к кабелю. Рот был полон земли. Я пытался ползти, но все равно съезжал. Наконец мои ноги уперлись в ребристую оболочку.

Я свернулся на кабеле, дрожа, и единственная мысль стучала в мозгу: Мейбл не любит попусту тратить энергию.

VI

Червлень, лазурь, чернь…

(Снизу вверх.)

— Ты точно нормально себя чувствуешь?

Я потрогал повязку под рваным серебром:

— Мейбл, твоя забота прекрасна. Только не перестарайся.

Она глянула в сторону водопада:

— Хочешь проверить Обитель, прежде чем приступим к работе?

Глаза у нее были красными от усталости.

— Да.

— Хорошо. Метла все еще здесь.

Тут как раз с дороги свернул хамелеон. Из кабины высунулся Скотт, одетый по всей форме:

— Я отвез Дэнни в город. Врач осмотрел его глаз. — Он передернул плечами.

— Загони машину и ложись спать.

— На двадцать минут?

— Скорее, на полчаса.

— Лучше, чем ничего. — Скотт почесал в затылке. — Я там слегка побеседовал с Дэнни. Да не пугайся. Он живой.

— Что ты ему сказал?

— Не важно. Главное, что сказал. И он меня услышал.

Скотт хлопнул дверцей, ухмыльнулся за стеклом и поехал к ступице.

Образ жизни.

Мы с Мейбл поднялись на крышу. Здесь Фидесса и Дэнни оставили метлу. Мейбл, немного поколебавшись, вскарабкалась в седло.

— На хамелеоне туда не проехать, — сказал я.

Заурчали турбины, и мы взмыли над деревьями.

Мы дважды облетели горы. Когда показалась Обитель, я прокричал: