Нова. Да, и Гоморра

Цвета вторгались с пыльного горизонта, повторялись на стенах и башнях Города. Линкей прикрыл рукой серебряную бахрому ресниц, вгляделся в небо, где рой теней, беснующихся темных листьев, мерк на утомленном солнце, способном не более чем на вечер даже в полдень. Линкей посмотрел на тварь на Себастьяновом плече: та потягивала крылья, гремела поводком.

— Рада жабря возвращению домой? — Он хотел потрепать нахохленное создание, но отдернул белую руку от темного когтя; близнецы обменялись взглядами, засмеялись.

Они нисходили в Город Страшной Ночи.

На полпути вниз Мыш пошел назад по эскалатору:

— Это… это не Земля.

— А? — Кейтин скользнул мимо, увидел Мыша и запятился сам.

— Ты глянь вниз, Кейтин. Это не Солнечная система. Это не Дракон.

— Ты впервые за пределами Сола, да?

Мыш кивнул.

— Оно почти такое же.

— Кейтин, ты только глянь.

— Город Страшной Ночи, — протянул Кейтин. — Столько огней. Видно, здесь боятся тьмы.

Они застыли на негнущихся ногах еще на миг, уставясь на шахматную плоскость: вычурные игровые фигурки, груда королей, ферзей и ладей высится над конями и пешками.

— Пошли, — сказал Мыш.

Двадцатиметровые металлические лопасти, образующие гигантскую лестницу, смели их вниз.

— Нам бы нагнать капитана.

На улочках подле дрома — пруд пруди дешевых трактиров. Над переходами растут арки шатров, рекламирующих танцплощадки и психорамы. Сквозь прозрачную стену Мыш смотрел на пловцов в клубе отдыха.

— Не так сильно отличается от Тритона. Шесть пенсов @сг? Дико дешево, что есть, то есть.

Каждый второй на улице явно с корабля, офицер или член экипажа. Толкучка все не кончается. Мыш услышал музыку. В том числе из открытых дверей баров.

— Слышь, Тййи. — Мыш показал на навес. — Ты в таком заведении не работала?

— В Туле, да.

«Надежные гадания»: буквы на вывеске сверкали, съеживались и расползались.

— Мы пробудем в Городе…

Они обернулись к капитану.

— …пять дней.

— Будем жить на корабле? — спросил Мыш. — Или в городе, где чуток повеселее?

Возьмите шрам. Наложите три полоски частоколом у самого верха: капитанов лоб измялся.

— Вы все догадываетесь, какая нам грозит опасность. — Взгляд прыгнул над домами. — Нет. Мы не останемся ни здесь, ни на корабле. — Он вступил в створки коммуникационной будки. Не потрудившись закрыть за собой дверцы, наставил руку на индуктпанели. — Лорк фон Рэй говорит. Йоргос Сэцуми?

— Я завершилось ли совещание посмотрю его.

— Его будет андроида достаточно, — сказал Лорк. — Я о скромной прошу услуге.

— Он всегда с вами лично, господин фон Рэй, говорить любит. Секунду, я он освободился думаю.

В смотровой колонне материализовалась фигура.

— Лорк, с тобой давненько не виделись. Что для тебя я сделать могу?

— Занят ли Таафит-на-Злате следующие десять дней?

— Нет. Я сейчас в Туле — и пробуду тут месяц. Я так понимаю, ты в Городе и ищешь, где остановиться?

Кейтин сразу заметил, что капитан сменил диалекты.

Между голосами капитана и Сэцуми имелось неописываемое сходство, разъяснявшее обоих. Кейтин опознал общие паттерны, свойственные, надо полагать, прононсу высшего класса Плеяд. Посмотрел на Тййи и Себастьяна — откликнулись или нет? Мельчайшее движение мышц вокруг глаз, но — да. Кейтин снова обратился к смотровой колонне.

— Йорги, со мной компания.

— Лорк, мои дома — твои дома. Надеюсь, ты и твои гости славно проведете время.

— Спасибо, Йорги. — Лорк вышел из будки.

Команда переглядывалась.

— Нельзя исключать, — сказал Лорк, — что следующие пять дней на другом мире станут моими последними днями где бы то ни было. — Он тщательно поискал реакции; они так же тщательно постарались ее скрыть. — Давайте радоваться жизни. Сюда нам, пошли.

Моно пополз вверх по рельсе и прошвырнул их через Город.

— Это Злато и есть? — спросила Тййи Себастьяна.

Мыш рядом вдавил лицо в стекло:

— Где?

— Там. — Себастьян показал куда-то за площади; среди больших домов Город разрывала река жидкого огня.

— Эй, совсем как на Тритоне, — сказал Мыш. — Ядро этой планеты тоже плавит иллирий?

Себастьян помотал головой:

— Вся слишком планета для этого велика. Только под каждым городом кору. Эта трещина именем Злато.

Мыш смотрел, как крошатся огневые разломы близ слепящей трещины.

— Мыш?

— А? — Он поднял глаза: Кейтин вытаскивал записчик. — Чего тебе?

— Сделай что-нибудь.

— Что?

— Я провожу эксперимент. Сделай что-нибудь.

— Чего мне сделать?

— Что угодно, что у тебя в голове. Давай.

— Ну… — Мыш нахмурился. — Ладно.

Мыш сделал.

Близнецы в другом конце вагона удивленно обернулись.

Тййи и Себастьян поглядели на Мыша, друг на друга, снова на Мыша.

— Персонажей, — сказал Кейтин в записчик, — лучше всего обнаруживают действия. Мыш отошел от окна, замахал рукой по кругу. По его лицу я могу заключить: его забавляет, что я удивился ярости его движений, и в то же время ему любопытно, удовлетворен ли я. Он опять уронил руки на окно, дыхание чуть учащенное, костяшки вдавлены в подоконник…

— Эй, — сказал Мыш. — Я всего-то покрутил рукой. Одышка, костяшки… этого всего не было…

— «Эй, — сказал Мыш, сунув большой палец в дырку на штанине, — я всего-то покрутил рукой. Одышка, костяшки… этого всего не было…»

— Да блин!