Нова Проспект (СИ)

У самого Элрика были ни на что не годные уши. Иногда казалось, что они чуть ли не плоские — но как он их ни дергал и ни щипал, иногда аж до крови, острее не становились.

С такими ушами у него не было никаких шансов приглянуться Лавене. Стихи — его последняя надежда. Девочкам же нравятся стихи! Сжимая бумажку в руке, Элрик ерзал на стуле, думая, как бы половчее передать.

— Принц Элрик, вас что-то беспокоит? — поинтересовалась Сейлан. — Крутитесь на стуле, словно уж на сковороде. Вы уже выучили названия рек?

Конечно, не выучил. Он уже хотел признаться во всем наставнице, но вместо этого вдруг неожиданно даже для самого себя сказал:

— Конечно, выучил.

— Прошу, — сказала Сейлан. — Главная река, протекающая через Тир-на-Ног?

Ему сразу стало худо, даже живот заболел. Все смотрели на Элрика, а тот смотрел в расписной потолок и думал, что сейчас наверняка умрет.

— Doehna, — наконец выпалил он, молясь всем известным богам.

— Dêo’ohnna, — поправила его Сейлан. — Повторите.

— Deohna, — повторил Элрик.

— Dêo’ohnna. Вы не слышите разницы, принц?

— Конечно, не слышит, — шепнула подруге Лавена. — Dh’oine и нот-то не различают.

Сердце Элрика ухнуло куда-то в пятки. Сейлан покачала головой, и от стыда он прямо приклеился к собственному стулу.

Лавена оглянулась на него и хихикнула. Мерзко, как умеют только девчонки. Элрик в ярости сжал бумажку так, что она стала мокрой в его кулаке.

Не такая уж она и красивая. И стихов недостойна.

Да совсем некрасивая! И коса у нее слишком длинная, такой только полы подметать. Улучив момент, когда отвернется наставница, он вытянул руку, схватил противную девчонку за косу и дернул.

Лавена вскрикнула так, будто он ее без ножа резал, и вскочила из-за стола, взмахнув руками.

Вот же несносная! Ну, сейчас ему влетит! Элрик тут же вжал голову в плечи.

— Принц Элрик, что за насилие в храме знаний? — прошипела Сейлан. — Неслыханная дерзость!

Подумаешь, дернул. И еще раз дернет, когда подвернется случай, а может и подножку подставит.

— Она — дура, — буркнул Элрик.

Он и поверить не мог, что из-за такой дуры всю ночь не спал.

— А вы, значит, умны? — холодно переспросила наставница. — Отрадно слышать. Считаю, нам о вашем необычайном интеллекте стоит рассказать королеве-матери.

Элрик в ужасе поднял на наставницу глаза.

******

— Что, опять? — спросила королева, взглянув на него из-под полуопущенным век. — У меня страшно болит голова.

У мамы часто болит голова. Так часто, что Элрик и не помнит, когда она у нее не болела. Особенно худо ей становилось, когда восходили две луны — тогда Элрик старался и вовсе не приближаться к ее покоям.

Сейлан, будь она неладна, принялась перечислять список его проделок — рек не выучил (то вина Лавены), за косу дернул (тоже ее вина), егозил и дерзил (и в помине не было), погнался за кошкой (было дело, погнался, так она ж убегала).

— Скажи мне, Сейлан, это все, — мама сделала неопределенный жест в воздухе, — кого-нибудь удивляет?

— Полагаю, что нет, королева, — церемонно ответила Сейлан. — Полагаю, что нет.

— Оставь нас.

Наставница ушла. Ну, сейчас начнется. Элрик внутренне сжался в комок, а внешне надулся, как индюк.

— Не дрался! — начал защищаться Элрик, не дожидаясь, пока его начнут обвинять. — Не дергал! Выучил!

— Лжец, — со скучающим видом ответила Дейдра. — Маленький, бессовестный лжец.

Говорила она тихо, но вид у нее был такой, будто она кипит, как суп в кастрюльке.

Да что он такого сделал? Подумаешь! Элрик потупил взгляд.

— И ради чего я тебя рожала? — тихо спросила мама. — Трое суток… И в каких муках! Неделю было не унять кровь.

Элрик покраснел от стыда, что такое натворил; он ведь совсем и не хотел.

— Прости, пожалуйста, — извинился он.

— А ведь в тебе ни-че-го от меня. Ни капельки.

Она взяла его за ухо, притянула к себе, чтобы рассмотреть поближе.

— Прости, мамочка, — повторился Элрик. — Я не нарочно.

Но как бы он ни извинялся, мама никак не могла успокоиться и кипела еще больше, прямо перекипала, вот-вот — и соскочит крышка, и суп польется через край.

— Да и от него, — зло добавила она. — Да и от него — крохи.

Отпустив ухо, она покачала головой, и сказала:

— Ступай прочь, маленький dh’oine.

Нет слова, которое Элрик ненавидел бы больше. Когда еще шептались слуги, ладно, когда его одними губами произносили другие дети — ладно, но когда даже мама…

— Я не dh’oine! — вскрикнул Элрик. — Я — принц Aen Elle! Я — Король Королей! Я Великий Мститель!

Он, правда, еще и не знал, кому и за что будет мстить — так, подслушал у магистра Альбериха, но титулы ему так понравились, что он много раз повторял про себя, перед сном — Король Королей, Великий Мститель. Куда уж лучше dh’oine!

Мама засмеялась, откинув голову и взмахнув рыжими кудрями. Элрик вцепился в свои пепельные «сосульки», как она их называла, и дернул от негодования.

— Ты — несносный мальчишка. Ступай прочь, — рявкнула Дейдра. — И не попадайся мне на глаза!

Даже не накажет. Значит, совсем плохой! А раз плохой, то чего уж и бояться?

— Неправда! — огрызнулся Элрик.

И тут его понесло. Магистр Альберих говорил ему — следите за темпераментом, принц Элрик, или он вас погубит.