Новая эпоха

Следом за нашими дикарями в наши интервалы проникают, конечно, и вражьи, но сколько их там по сравнению с нашими? Даже не отвлекаясь на них, наши задние ряды заполняют ненужные больше интервалы — как раз к моменту спуска с холмов строй уже восстановлен, и легковооружённому противнику перед ним ничего хорошего не светит. Хоть и не конная фаланга шебутных македонских граждан Аргеадовых ни разу, но что-то немножко типа того. По крайней мере, на лузитан с веттонами и им подобными. До них это доходит быстро, и те, кого мы не смяли и не срубили сходу, пускаются наутёк. Я сам только одного и успел завалить, да и то, подозреваю, что его мне Бенат с бодигардами специально оставили, предварительно охреначив, чтоб и я отметился для приличия. И хрен ведь им чего скажешь — это и есть их служба, и исполняют они её, надо признать, в лучшем виде.

От нас конный противник, кто уцелел и успел оторваться, к флангу ломанулся, обнаружив там внезапно важные и срочные дела. Ну, им виднее, где героически пасть — там тоже дорога им перекрыта, хоть и не нашими уже, но кажется, я узнаю характерные шлем и плащ Трая? Да, скорее всего, и поддержать кордубца — это святое. Направляю ему в помощь отобранную у арестованного "блистательного" сотню кониев, но она изрядно потрёпана, и одной её — явно маловато будет…

— Аттставить! — одёргиваю Ротунда, намыливающегося присоединиться к этим кониям, — Только не ты и не Сабан! Битор! Веди своих кельтиков!

— А мы чем хуже? — озадачились оба лузитанских вождя.

— Тем, что слишком похожи вон на ТЕХ, — указываю им мечом на лузитанскую конницу противника, — Ну, не вы сами, конечно, а ваши люди.

— Это я понял, — ухмыльнулся Сабан, снаряжённый почти по-турдетански.

— Нас могут спутать с ними? — въехал Ротунд.

— А разве долго? Наши вас только по "шарфам" и отличают, которыми мы вас "пометили", так нашим всё было показано и объявлено заранее, а кордубцам это откуда знать? Кельтиков они от лузитан и веттонов отличат, а вас — точно перепутают. Кончатся те — ударят по вам, и что мы с вами тогда будем делать?

— А здесь римляне не перепутают?

— Здесь? Открыть интервалы! — это я нашим тяжеловооружённым скомандовал, — Входите и двигайтесь вместе с нами, но вперёд не вылезайте — надо, чтоб видели, что вы не сами по себе, а с нами. И ещё, Ротунд, твоя пехота подходит — попридержи, чтоб тоже вперёд не лезла.

— Там следом уже и ваши легионеры, — заметил Сабан.

— Ага, Рузир с главными силами. Зря он только тяжёлую пехоту бегом погнал — запыхаются, и толку от них тогда… Нет, молодец, сообразил — на шаг перевёл. И ряды выравнивают — ладно, сообразил это, сообразит и остальное. Мы сейчас левее сдвинемся, к кордубцам поближе. Ваши с Ротундом лучники пускай обстреливают противника, а как легионне когорты подойдут — всю вашу пехоту тоже к нам оттягивайте.

С правого — для нас правого — фланга уже нарисовалась римская кавалерия, но как она там управляться будет — это не наши проблемы. Там Рузир с нашими легионерами и резервом их поддержит, а наше дело — кордубцев поддержать, чтоб потери их поменьше были. И опять Трай попрекать меня будет тем, что не просто так помогаю, а в корыстных целях, когда часть его людей опять к нам отпрашиваться затеет. Ладно, пущай попрекает — мне правда в глаза не колет…

Пока же подчищаем пространство непосредственно перед собой — с римлянами всё ещё рубятся пешие. Храбро рубятся, лихо, даже красиво — в этом дикарям уж точно не откажешь. Гибнут, конечно, но и римляне — то один упадёт, то другой. Иногда кажется, что ещё немного, и взломают они хвалёный римский строй, и тогда уж в беспорядочной свалке у римлян не останется ни единого шанса. Но всякий раз новый легионер занимает место павшего, и стена скутумов снова смыкается, а перед ней — всё больше лузитанских и веттонских трупов, об которые всё чаще спотыкаются живые. И без нас-то резня ещё та, а тут ещё и мы нарисовались и тоже проредить их норовим. Кто-то пока ещё не въехал, что звиздец подкрался незаметно, а кто-то — въехал и в то, и в другое — что это точно звиздец, потому как на своих двоих от конных хрен убежишь. Завидная прозорливость — обидно только, что предсметрная. Некоторые, впрочем, заценив своё полное бессилие преодолеть судьбу, пытаются обмануть её — кто оружие бросает, сдаваясь в плен, а кто и падает в надежде заныкаться среди убитых. Ну, надежда умирает последней, как говорится.

— Расслабься, центурион! — рявкаю на латыни римскому командиру, успевшему уже скомандовать передачу пилумов из задних рядов в передние, — Побереги драгоценные боеприпасы для НАСТОЯЩЕГО противника, а эти лузитаны — НАШИ.

— Турдетаны царя Миликона? Не очень-то вы торопились! — центурион окинул взглядом своё сильно поредевшее воинство.

— Но всё-же успели раньше, чем… гм… кое-кто позади твоих людей, — это я сказал потише, чтобы расслышал только он.

— Верно, им было уж всяко поближе, чем вам. Ага, вот теперь зашевелились! — тот аж сплюнул от раздражения, — Как лузитанский лагерь захватывать, так они первые!