Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

Подход премьер-министра к ЕЭС базировался на беззаботном невежестве. Вильсон мало что знал о Европе и еще меньше – хотел знать. Его любимым местом отдыха оставался небольшой архипелаг Силли к западу от Корнуолла, и шампанское никогда не заменило бы ему пива. Вильсон рассматривал референдум как способ отвлечь внимание народа от непосредственных, близких проблем, и не более того. Что до Каллагэна, то он никак не мог определиться. Его безучастность явно проявилась в одном телеинтервью, когда он отказался прямо ответить на вопрос, за что же, по его мнению, следует голосовать людям, хотя его собственная партия вроде бы поддерживала членство Британии в Общем рынке. Вообще, даже безразличие правительства скорее работало на «да»-сторону. Итоги референдума показали, что более 60 % проголосовавших высказались за продолжение членства в ЕЭС. На некоторое время вопрос был закрыт. Теперь на повестке дня стоял ослабевший экспорт и прочие задачи, которые ни одно отдельно взятое правительство не могло бы охватить, не говоря уж про разрешить.

* * *

Гарольд Вильсон планировал уйти в отставку в 60 лет, но внешне ничто не предвещало его грядущего отказа от власти. Однако на горизонте не нарисовалось никаких политических стратегий, которые могли бы принести плоды, и никаких призов, за которые стоило бы бороться. Один чиновник вспоминал, что Вильсон будто бы просто «проживал один день за другим», и к этому добавлялись другие тревожные звоночки. По ходу 1970-х усилилась его паранойя, ему повсюду мерещились шпионы. Он так боялся предположительного могущества BOSS (Bureau of State Security), печально знаменитого Бюро госбезопасности ЮАР, что, когда до него дошли слухи о некоем заговоре с целью убийства Джереми Торпа, его друга и конкурента, он умудрился убедить даже парламент: за этим стоит BOSS. Премьер пребывал в убеждении, что Даунинг-стрит, 10 прослушивается.

В процессе одного примечательного интервью он зашел еще дальше, на самый край безумия. «Я представляю себя большим жирным пауком в углу комнаты, – сообщил он двум журналистам. – Иногда я разговариваю во сне. Вам обоим следует прислушаться. Порой при встрече я могу послать вас на Черинг-Кросс и попросить пнуть слепого человека на углу. Этот слепой может рассказать вам кое-что, может привести вас кое-куда». Вильсон все больше делегировал и пил. Когда-то безупречная память стала подводить его. Кабинет ничего не знал о его планах уйти в отставку, и, когда об этом объявили, новость застигла врасплох всех – даже Каллагэна, а шок перекрывал чувство облегчения и сожаления. Фотография уходящего главы правительства, сделанная на прощальном приеме в марте 1976 года в Чекерс-Корт[117], изображает маленького старика с отсутствующим взглядом и рассеянной улыбкой.

49 Да привнесем гармонию!

Когда утихло потрясение от ухода Вильсона, его в целом забыли. Однако он заслуживал лучшего. С точки зрения электоральных достижений он был самым успешным премьер-министром в истории. Он объединил партию, в которой разнородные составляющие ее элементы плохо ладили между собой; он возглавлял страну в золотой век социального государства и показал себя как непревзойденный политический тактик. Впрочем, он слишком задержался на посту.

В предыдущие годы фаворитом в борьбе за пост будущего лидера казался Рой Дженкинс, по крайней мере, так считала пресса. Правда, будучи страстным еврофилом с соответствующими вкусами, он никогда не смог бы добиться авторитета у левого крыла партии, а Майкл Фут никогда не смог бы умаслить правых. Дэнис Хили, несмотря на блестящий ум, был попросту слишком неприятным человеком. И в любом случае Вильсон сам выбрал преемника. В конечном счете «Большой Джим» Каллагэн победил, набрав 176 голосов против 137 за Фута. Результат очевидно подтверждал решение бывшего руководителя, но правые увидели здесь и тревожное предзнаменование: когда-нибудь настанет время Фута. Каллагэн уже давно мечтал о том моменте, когда припадет к монаршей руке. Окружающие слышали, как он пробормотал себе под нос: «Премьер-министр, а ведь даже не учился в университете». Королева и сама была несколько озадачена и обеспокоена выбором Вильсона, но приняла назначение с присущим ей самообладанием.