Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

Черчилль оказался не единственным министром в кабинете, чей отец некогда выступал в защиту консервативного принципа «единой нации». Невилл Чемберлен, новый министр здравоохранения, приходился сыном Джозефу, юнионисту и знаменитому приверженцу внутренних реформ. «Он был великим общественным реформатором, – рассказывал Невилл о своем отце. – Именно наблюдая его глубокое сочувствие трудовому люду, я проникся амбициями тоже совершить что-то в свой черед». С помощью денег, которые Черчилль выделил его министерству (в то время оно отвечало не только за здравоохранение, но и за обеспечение жильем, страховки, пенсии и законы для бедных), неутомимый идеалист Чемберлен принялся реализовывать проекты, напрямую вдохновленные отцовским «муниципальным социализмом». За следующие четыре года он провел 25 законов, призванных «улучшить условия жизни для тех, кому повезло меньше». Он объединил под одной «крышей» здравоохранение, страховки и законы о бедности, увеличил пенсии и страховые выплаты и дал большие полномочия местным властям. В этот же период Чемберлен утвердился в качестве неофициального заместителя Болдуина, а еще блистал в парламенте, где из-за цепкой памяти и способности вникать в детали его сравнивали с Лоу.

Сдержанный и методичный Чемберлен восхищался, но не во всем одобрял яркого аристократа, заправляющего казначейством. Министр здравоохранения признавал Черчилля «блестящим», но считал, что его «аморальность», «необдуманные решения» и «яростное отстаивание сырых идей» делают канцлера «очень опасным человеком». И правда, Черчилль во многих отношениях напоминал Ллойд Джорджа, которого Чемберлен воспринимал как ложного друга британского народа и искусителя электората. Со своей стороны Черчилля весьма впечатлял профессионализм Чемберлена, но он считал его ограниченным и робким.

И хотя министры сильно разнились по характеру, над стратегическими задачами они часто работали в тандеме. Эти двое порождали энергичную и амбициозную атмосферу в консервативном кабинете, в остальном совершенно невзрачном. Они выдвигали смелые проекты – например, организацию государственного Центрального электрического управления, которое контролировало бы производство электричества, его распределение и инвестиции. Хотя в действительности это было предложение о национализации, тори предпочитали называть его «рационализацией». Принятый в результате Закон об электричестве 1926 года объединил 500 различных электростанций в государственную монополию, в результате чего производство электроэнергии в ближайшее десятилетие увеличилось четырехкратно.

Другим амбициозным актом национализации послужила выдача в 1926 году Королевского патента Британской корпорации радиовещания (British Broadcasting Corporation, BBC). Теперь ей управлял генеральный директор и управляющий совет, назначенный премьер-министром, а финансировалась она за счет лицензионных платежей владельцев радиоприемников. Выпуски новостей, прогнозы погоды, детские программы, эстрадные концерты и репортажи с главных спортивных событий и государственных церемоний вскоре достигли всех уголков Англии. К концу первого десятилетия своего существования ВВС говорила уже со всеми слоями населения, поскольку технологические усовершенствования сильно удешевили радио.

Болдуин сразу понял, какие возможности дает новое средство массовой информации. С его ясным синтаксисом, четкой дикцией и ровным тоном, он быстро стал настоящим мастером нового искусства радиовещания. Говорили, что перед началом речи он брал трубку и делал различимую на слух затяжку, так что слушатели, собравшиеся вокруг приемника (заменившего традиционный викторианский камелек), живо представляли премьер-министра сидящим рядом с ними. На время выступлений Болдуина Англия и впрямь становилась тем самым гармоничным обществом, о котором он вещал.

Закон о народном представительстве (о равных избирательных правах) 1928 года, распространивший право голоса на всех женщин старше 21 года независимо от владения собственностью и установивший избирательное равноправие мужчин и женщин, по праву считается самой значительной инициативой администрации Болдуина. То была уступка Национальному союзу женских суфражистских обществ, на протяжении 1920-х годов проводившему яростную кампанию за равные избирательные права. Хотя закон стал межпартийной мерой, Болдуин убедил своих тори, что увеличение электората на 5 миллионов женщин не угрожает перспективам их переизбрания.