Новая идеология: голодомор

В границах СССР территория УССР и БССР постоянно увеличивалась. В начале 1930-х годов развернулась подготовка к новому укрупнению территорий этих республик: Белоруссия должна была получить Смоленск, Брянск, возможно, Псков, а Украина могла рассчитывать на включение в свой состав Дона, Кубани, возможно, всего Северного Кавказа и значительной части Южной России. На этих территориях была развернута подготовительная работа по интеграции в состав союзных республик: были созданы национальные школы, библиотеки, учреждения культуры, шла интенсивная пропагандистская подготовка по закреплению или изменению этнической идентификации местного населения с русской на украинскую (применительно к западу России — белорусскую).

Коллективизация и индустриализация затронули БССР и УССР в момент подготовки расширения их на восток. В случае, если бы это расширение состоялось, БССР превратилась бы в одно из самых крупных по площади государств Европы, расположенное непосредственно у Москвы и Ленинграда. Украинская ССР, расширяясь одновременно с БССР на восток, за счет Дона, Кубани и прилегающих районов Северного Кавказа, где был распространен украинский разговорный язык, стала бы по демографической и экономической мощи республикой, сопоставимой с РСФСР.

Готовилось также и провозглашение Казахской ССР с включением в ее состав значительных областей, населенных русскими.

Иными словами, в конце 1920-х годов в рамках СССР происходило очень быстрое становление украинской, белорусской и иных наций. Их рост был настолько стремительным и мощным, что встал вопрос о полном, коренном изменении всей системы власти и культуры в бывшей Российской империи.

Пространство бывшей России должно было потерять русский культурный стержень, а новой идеологией этого громадного пространства должны были стать коммунизм и советский патриотизм. Национальные культуры в рамках УССР и БССР — в случае успешной экспансии на запад коммунистической идеологии — получали мощное идеологическое оружие для развала Польши и переустройства всей Восточной Европы.

Когда мы говорим о политико-этнических процессах в Европе в это время, надо помнить, что этническая карта тогда выглядела иначе, чем сейчас. Украинцами по языку еще были заселены часть Карпат, бывшая «Червонная Русь» (Хелм, Белз и т. д.), они населяли Западное Полесье и Подляшье. Граница между компактным польским и украинским населением проходила километрах в восьмидесяти восточнее Варшавы, примерно в районе города Луков.

Белорусы по языку компактно заселяли северную часть Подляшья и значительную часть Виленского края, а также Латгалии. Если бы в границах УССР и БССР оказались все территории, которые по языку крестьян относились к украинцам и белорусам, тогда Польша стала бы небольшой компактной страной в районе Варшавы — Кракова — Познани. Доминирующими странами в Восточной Европе были бы Украина от Волги до Нарева и Белоруссия от Великих Лук до Нарева.

Именно под эту модель переустройства Восточной Европы была заточена политика «коренизации» в БССР и УССР. И именно кадры, воспитанные, обученные, поднятые наверх в 1920-х годах, под эту модель развернули коллективизацию и индустриализацию в своих республиках. Именно ради такого будущего они изо всех сил форсировали коллективизацию, поскольку был и обратный вариант развития республик: завоевание их, еще очень слабых, Польшей.

Культурным ядром советских украинской, белорусской и всех остальных советских наций был не интеллигент-романтик, а коммунист-политик-бюрократ, часто родом из крестьян, который видел в проекте УССР и БССР и всех остальных союзных республик удобный механизм для сокрушения «мира капитала».

Громадные УССР и БССР на месте исторической России и Польши были гарантией того, что русский национализм или в иной форме русская и польская антикоммунистическая традиция не будут представлять опасность для дела всемирной революции, в силу того что украинская, белорусская и все иные нации СССР формировались почти с нуля и в их культуру и идентичность возможно было заложить коммунистический культурный код. Что, в общем, успешно делалось.

Коллективизация первоначально явилась шагом в направлении в определенной степени троцкистском, нацеленном на коммунистическую революцию в Европе. Ее элементами и должны были стать огромные УССР и БССР.

Местные кадры в ходе раскулачивания уничтожали не только своих классовых противников. Одновременно уничтожались и высылались носители русской идентичности. Священники Русской православной церкви, близкие им кулаки и подкулачники, остатки старой дореволюционной интеллигенции и госаппарата — все они уничтожались так же, как и священники-автономисты в Белоруссии, стремившиеся создать белорусскую автокефальную церковь, баптисты или сторонники украинской церкви.