Новая идеология: голодомор

Более того, после освобождения Западной Украины от немцев именно восточные украинцы составили здесь костяк антибандеровских формирований советской власти. Предпосылки к этому сложились еще во время Второй мировой войны, когда был предпринят известный поход соединений Ковпака от Путивля до Карпат. В основном именно партизан этого соединения впоследствии направили воевать против Украинской повстанческой армии (УПА).

В то же время в Западной Украине антисоветское партизанское движение Украинской повстанческой армии было массовым и длилось долго. Националистическое подполье в Западной Украине уничтожало присланных восточных украинцев, видя в них предателей националистических ценностей.

Наиболее антисоветскими оказались в годы Второй мировой войны регионы, где голода, сопровождавшего коллективизацию, не было и где украинцы на уровне массовой памяти с ним не сталкивались. В первую очередь это та часть Украины, которая в 1932–1933 годах находилась в составе Польши.

Украинское националистическое движение в годы Второй мировой войны было представлено не только коллаборантами, до конца воевавшими на стороне нацистов, очень заметным с начала 1943 года было антисоветское, антинемецкое и антипольское движение УПА. Эта организация, основанная радикальными украинскими националистами, первоначально союзными нацистам, — Организацией украинских националистов, — после ухода в лес не использовала тему голода 1932–1933 годов в своей пропаганде.

Вероятно, в 1940-х годах еще было сложно доказать украинцам, будто голод был бедствием именно украинским. Свидетелями того голода были массы крестьян Восточной Украины, и сделать из голода элемент украинской этнической консолидации, ввести эту тему в контекст образов, созданных «свiдомой» интеллигенцией УПА, в то время было еще невозможно.

Жатва скорби: голодомор после Второй мировой войны

Превращение интерпретации голода 1932–1933 годов в идеологию голодомора произошло только после Второй мировой войны. Формирование идеологии голодомора связано в основном с психологической войной, которую в годы холодной войны вели между собой США и СССР. Идея голодомора развилась в среде украинской эмиграции, связанной корнями с ОУН—УПА, в Канаде, Великобритании, Германии, США. Как правило, эти эмигрантские группы концентрировались вокруг редакций пропагандистских СМИ, работавших против СССР. Прежде всего вокруг украинской редакции Радио «Свобода» в Мюнхене. А также вокруг близких им аналитических центров вроде Гарвардского украинского института.[54]

И все же идеология голода 1932–1933 годов как геноцида, направленного против украинцев, была сформулирована в ее современном виде отнюдь не украинцами. Особую роль в этом процессе сыграли книга Роберта Конквеста «Жатва скорби» и деятельность американского конгрессмена Джеймса Мейса.[55]

Заметных различий между постулатами двух авторов нет — отличаются методы. Конквест в первую очередь публицист, автор текстов, рассчитанных на массовую аудиторию. Мейс — политик, сделавший ставку на лоббирование темы голодомора через конгресс США.

Чем больше времени проходило после окончания Второй мировой войны, тем более актуальной политической темой становился голодомор. В 1950–1980-е годы на Западе, прежде всего в США, вышло множество книг, брошюр, статей, воспоминаний о голоде. В 1980-е годы была создана комиссия конгресса США по изучению обстоятельств голодомора и политических выводов из него. Официальное заключение открыло возможность для перевода темы в официальную плоскость, и обвинение СССР в геноциде по отношению к украинцам в 1932–1933 годах стало перерастать в требования к СССР признать факт геноцида и осудить его.[56]

Признание акта геноцида и его осуждение влекло за собой осуждение и политики коллективизации, идеологии коммунизма и т. д. Таким образом, тема голода 1932–1933 годов через концепцию голодомора превратилась в инструмент давления на СССР с позиций международного права.

Можно сказать, что именно голодомор в середине 1980-х годов стал одной из наиболее разработанных тем юридического давления Запада на СССР с целью глубокой трансформации самих институтов власти Советского Союза. Если темы «отказников» или подавления диссидентского движения в СССР были, в общем, частными, то тема голодомора как геноцида по мере ее углубления становилась для СССР все более опасной.

Специфика концепции голодомора в том, что она не предназначалась ни для крестьян Украины, ни для украинцев вообще. Инструменты продвижения этой концепции, бывшие в распоряжении ее создателей, позволяли развивать на ее базе проекты дипломатического толка. Это была идеальная идеология-симулякр, идеология для создания международного давления на институты власти СССР.