Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Действительно, после окончательного разгрома Большой Орды в 1502 г. стратегическая ситуация на границе со степью сильно осложнилась. Бывший союзник, крымский хан, стал непосредственным соседом и противником. В отличие от Большой Орды с Крымским ханством и Ногайской ордой у Москвы не было освященных традицией и ритуализированных дружественных отношений (пусть и оформленных в виде номинального вассального подчинения сюзерену). Военные столкновения и разорительные набеги с юга стали одной из главных проблем в XVI в., сохранив остроту и в XVII в., не уменьшившись, а многократно усилившись после ликвидации формальной зависимости от Большой Орды. Набеги крымчаков стали практически ежегодными после 1507 г., в 1521 г. они осадили Москву, в 1571 г. разграбили и сожгли город. Ничего подобного по интенсивности агрессии не наблюдалось со стороны Золотой Орды с начала XIV века — да и то главной движущей силой ордынских рейдов тогда были сами соперничавшие русские князья. Поддержание отношений с Большой Ордой было много выгоднее постоянного противостояния с ее многочисленными наследниками.

Дуализм прагматической политической практики и идеологически мотивированной политической риторики был характерен для правления Ивана III и его наследников в XVI в. Столь же типичными были и противоречия между альтернативными идеологическими источниками обоснования великокняжеской власти. Так, с одной стороны, Иван III взял курс на собирание наследия Владимира Мономаха как православного государя «всея Руси». Это привело к конфронтации с ВКЛ: сначала к заочной борьбе за Новгород, затем к необъявленной пограничной войне за буферные территории в верховьях Оки (1487−1494) и открытой войне (1500−1503, по итогам которой ВКЛ потеряло огромные территории на юго-востоке включая Чернигов) и бесконечной череде войн в XVI в. при сыне и внуке Ивана III. Однако одновременно Иван III развернул экспансию в отношении территорий, никогда не входивших в состав Рѹськой земли. С начала 1470-х гг. начинается подчинение Москве Великой Перми на северо-западе Урала — дальней колонии Новгорода, в которую новгородцы периодически отправлялись за сбором дани (фин. permaa — «окраинная земля»). Оттуда начинается проникновение за Урал, на Югру (в нижнем течении Оби), населенную хантами, манси и татарами. Эти земли никогда не входили в орбиту Рѹськой земли.

Еще более значительным по последствиям было систематическое вмешательство в дела Казанского ханства, часть аристократии и претендентов на престол которого постоянно находились на московской службе. Еще в 1467 г. московские войска попытались поддержать претензии на Казанский трон Касима — хана вассального Касимовского царства. После серии военных конфликтов московские войска заняли Казань (1487), лидеры антимосковской партии были казнены, очередной выходец из ВКМ стал казанским ханом, а Иван III принял титул князя Болгарского. Волжская Булгария никогда не была частью Рѹськой земли, и потому фактическое подчинение созданного на ее территории Казанского ханства не могло оправдываться восстановлением наследия Владимира Мономаха. Ни при чем тут была и все более захватывающая воображение московской верхушки идея преемственности с «православным царством» — Византийской империей: Казанское ханство не было православным, и идея обращения в христианство его жителей никому и в голову не приходила в XV веке. Зато приняв титул князя Болгарского, Иван III присваивал себе часть политического наследия ханов Золотой Орды, которые являлись сюзеренами Булгарского эмирства. Московский великий князь не претендовал ни на территорию Казанского ханства, ни на выплату дани, однако политически по отношению к Казани он занял то же положение, что было у сарайских ханов относительно Булгара.

В результате идеал «царской» власти московского великого князя испытывал зачастую противоречивое влияние трех сценариев: наследия доордынской «Киевской Руси», Византийской империи и Золотой Орды. Кроме того, важную роль играли прагматические соображения политической тактики (будь то вопрос о престолонаследии и взаимоотношения с удельными княжествами или соседними государствами), которые также помогали сглаживать конфликты между различными идеологическими сценариями.