Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Последовала цепная реакция перенесения вассальных отношений на нового сюзерена: бий Большой Ногайской Орды Исмаил признал вассальную зависимость от Ивана IV (1557). Правитель Сибирского ханства Едигер, который вел ожесточенную борьбу с родственником Бухарского хана Кучумом, на стороне которого воевали в том числе и ногайские отряды, в поисках союзника вынужден был также признать себя вассалом московского царя с выплатой ежегодной дани мехами; первоначально он обещал десятки тысяч шкурок в год, но затем был установлен реалистичный размер дани в 1000 шкурок. Одновременно кабардинские (адыгские) князья на Северном Кавказе устанавливают вассальные отношения с Москвой. Кабардинские отряды участвуют в походах против Казани и Астрахани, за что получают военную помощь от Ивана IV, который после смерти первой жены (1561) женится на кабардинской княжне — все это несмотря на то что кабардинцы исповедовали ислам. Скорее, именно существенная пространственная и культурная дистанция предопределила выбор московского царя, который первую жену (Анастасию Романовну) выбрал в 1547 г. после личных смотрин полутора тысяч московских невест: его заочный и совершенно деперсонифицированный выбор Гошаней (Кученей) Темрюковны (в крещении Марии) из далекой Кабарды подчеркивал дистанцию самого Ивана IV от московской «земли», которая становилась лишь одной из подвластных ему территорий.

5.4. Конструирование царской власти и проблема абсолютного суверенитета

Начало 1560-х гг. вообще ознаменовало новый этап во взаимоотношениях Ивана IV с его подданными, особенно боярской и церковной верхушкой. Он и прежде был скор на расправу, мог казнить за провинности и по подозрению в измене даже высокопоставленных приближенных. Впрочем, в этом он не сильно отличался от Василия III или сменяющихся у власти боярских правительств в пору его малолетства. Однако постепенно складывается режим террора как регулярной системы правления. Традиционно в этом видят разрыв с первым десятилетием правления Ивана IV. Причину находили в резком психологическом переломе, вызванном смертью любимой жены Анастасии Романовны, будто бы отравленной приближенными (1560), в разочаровании в бывших соратниках и советниках — царском духовнике протопопе Сильвестре и важном государственном деятеле неродовитого происхождения Алексее Адашеве, в нарастании напряженности в отношениях со знатью, сопротивлявшейся политике централизации и фактическому уравниванию вотчинных прав князей и бояр со служивым дворянством.