Новая имперская история Северной Евразии. Часть II

«Самодержавная» власть означает не единовластие (большинство стран эпохи были монархиями), а обладание высшим суверенитетом, ничем и никем не обусловленным и не дарованным (за исключением Всевышнего). Эта власть распространяется как на наследственное «королевство», так и на обширные подчиненные «царства и государства» — подобно тому, как наследственный Австрийский эрцгерцог являлся «избранным Римским цесарем». Соответственно, у этого имперского составного государства появляется название, отличное от прежнего Московского царства: Петр говорит о себе «самодержец Всероссийский нашего Всероссийского царствия и государств». Отечество-государство начинает называться «Всероссийским царствием» или просто Россией, что означает совокупность всех отдельных подвластных территорий и политических отношений господства (включая и Московское царство).

После разгрома шведской армии Карла XII в генеральном сражении под Полтавой 27 июня 1709 г. (8 июля по новому стилю), выдающийся украинский церковный деятель, получивший фундаментальное богословское образование в немецких протестантских университетах и иезуитской коллегии в Риме Феофан Прокопович посвятил этому событию панегирическую оду. В ней он назвал Петра отцом отечества («На отца отчествия мещеши меч дерзкий!»), что не осталось незамеченным царем. Петр I приблизил к себе Феофана Прокоповича (1681−1736), который с середины 1710-х гг. фактически проводил церковную реформу и играл ключевую роль в идеологическом обосновании политики Петра. Звание «отца отечества» было такой же политической новацией, заимствованной из европейского идейного контекста, как и идея подчинения Церкви государству (воплощением ее в жизнь через создание «министерства Церкви» — Священного Синода — и занялся Прокопович). По случаю полтавской победы в Москве было устроено триумфальное шествие, которое было воспринято образованными наблюдателями как подражание императорским триумфам в Риме («Оно несомненно было величайшим и великолепнейшим в Европе со времен древних римлян.»). Тогда же, в феврале 1710 г., английский посол Чарльз Уитворт на торжественной аудиенции обратился к Петру I с использованием императорского титула, что возмутило датского посла Юста Юля, который записал в дневнике:

…как в России, так и за границею находятся люди, которые [искали] — и в особенности теперь, после Полтавской победы, ищут — понравиться царскому двору императорским титулом, побуждая в то же время царя добиться ото всех коронованных особ Европы [признания за ним] этого титула. … [Итак] вследствие счастия и успехов, выпавших в настоящей войне на долю [России], высокомерие [русских] возросло до такой степени, что они стремятся переделать слово «царь» в «Reiser» или «Caesar».

В феврале 1711 г. Петр учредил Правительствующий Сенат, которому были предоставлены самые широкие полномочия (фактически, вся полнота власти на время отлучек царя), но никак не оговаривалось, как их можно было применять на практике. Никто из сенаторов и не рисковал действовать без прямого поручения царя. Почти целое столетие ушло на то, чтобы найти продуктивное применение новому органу власти и встроить его в систему государственного управления. Его появление в 1711 г. носило сугубо символический характер: сенат был непременным атрибутом (и антуражем) классической императорской власти (в древнем Риме), именно сенат подносил императору звание «Отца отечества».

Следующим показательным шагом было решение Петра издать большим тиражом в 310 экземпляров обнаруженную в архиве посольской канцелярии грамоту 1514 г. императора Максимилиана I великому князю Василю III, в которой Василий назывался «великим государем цесарем». Грамоту издали в мае 1718 г. на русском и немецком языках, прямо сообщая в предисловии, что она служит доказательством давности принадлежности императорского титула правителям Московии. Издание использовали в «презентационных целях», кроме того, по словам ганноверского резидента Фридриха Христиана Вебера, «Письмо это Его Царское Величество велел показывать в подлиннике всем и каждому…»

Официальное провозглашение Петра I императором оставалось лишь вопросом времени, точнее, благоприятного и подходящего момента. Этот момент наступил с завершением Северной войны, затянувшейся на 21 год. 22 октября 1721 г. члены Сената обратился к Петру I с просьбой