Новая имперская история Северной Евразии. Часть II

Ходынка действительно может рассматриваться как символическое событие, хотя и не в том мистическом смысле, который ей обычно приписывают. В общем, ничего необычного в катастрофическом начале царствования не было. Коронации предшественников Николая II сопровождали не менее мрачные обстоятельства: Александр I вступил на престол в атмосфере слухов об отцеубийстве, Николай I в день принесения присяги столкнулся с восстанием декабристов и расстрелом властями многих сотен горожан, Александр II короновался через несколько месяцев после подписания унизительного Парижского мирного договора по итогам Крымской войны. Символизм Ходынки заключался именно в том, что в логике демонстрации преемственности власти организаторы постарались воспроизвести буквально, без изменений, сценарий народных празднеств прошлых коронаций, игнорируя новый контекст массового общества — и спровоцировали катастрофу. Конкретнее, они не сумели предусмотреть последствий энтузиазма масс и справиться с возбужденной толпой.

И сегодня трудно подсчитать число людей, собирающихся на массовые мероприятия, поэтому оценки размеров толпы в XIX в. следует воспринимать с долей условности. Так, очевидцы празднеств по поводу коронации Николая I, прошедших на Девичьем поле в Москве в начале сентября 1826 г., на удивление единодушно повторяют круглую цифру, приводя данные о собравшемся народе: 200 тыс. человек. Все население Москвы в это время составляло не более четверти миллиона человек, считая младенцев, а большинство крестьян пригородных деревень были крепостными, ограниченными в передвижении, так что цифра эта кажется в несколько раз завышенной. Бесспорно, однако, что собралась огромная толпа. Праздник был организован по старинной традиции пира. На поле установили 240 столов в 24.5 м каждый, с угощениями: в среднем приходилось по одному барану на стол, по 9 уток или гусей, по 30 курей, по 10 ведер водки и 16-17 ведер пива, по сотне калачей и пр. Очевидцы вспоминают разгром, устроенный на поле собравшейся толпой, но о жертвах не сообщалось, да и сами масштабы приготовлений указывают на сравнительно ограниченный размер празднующей толпы. Судя по программе празднования, власти ожидали, что пирующие будут восседать за столами на лавках (на деле, все старались сразу унести с собой все, что попало в руки). Исходя из размеров столов, это значит, что всего готовились принять не более 25-35 тысяч человек. Если каждому пирующему полагалось по калачу, то толпа не должна была превысить 24 тысячи. Перечень угощения включал еще 9600 хлебов из просеянной муки, и если их планировали так же из расчета «один в руки» в добавление к калачам, то и тогда пирующих не должно было быть больше 34 тысяч.

Народные празднования по поводу коронации Александра II спустя 30 лет перенесли на новое место — на Ходынское поле. Они были организованы по тому же принципу пира, только количество столов увеличили в три раза. То есть, практически, они могли вместить около ста тысяч человек. Население Москвы к 1856 г. выросло до 378 тыс., так что это был вполне обоснованный расчет. Сто тысяч человек — огромная толпа, но тогдашние размеры Ходынского поля примерно в 1 км2 оставляли и в этом случае достаточно места для размещения и передвижения людей (до 10 м2 на человека или чуть меньше, учитывая место, занятое столами и павильонами).

Александр III отказался от идеи пира на коронационных праздниках по соображениям безопасности, но также, вероятно, потому, что этот формат праздников казался уже совершенно старомодным в пореформенной России. Вместо столов с угощениями, толпу пропускали по узким дорожкам мимо сотни павильонов, из которых каждому выдавался стандартный набор-подарок: два пирога, пакет с гроздью винограда и орехами, фунт сладостей и глиняная кружка с гербом и надписью «1883». Этот формат гораздо адекватнее соответствовал современному массовому обществу, символизируя новый характер взаимоотношения с ним: индивидуальный контроль и стандартизацию. Трудно определить, сколько людей прошли через Ходынское поле на праздновании коронации 1883 г. Зарубежная пресса приводила цифру между 300 и 400 тыс. человек, существуют и более скромные оценки в 200 тыс. В это время население Москвы перевалило за 700 тыс. человек, был отмечен наплыв на празднования крестьян из уездов, так что, теоретически, любая цифра выглядит вполне реалистичной. 400 тысяч человек — колоссальная масса народа, но даже в случае такой концентрации на Ходынке на человека приходилось свыше 2 м2 площади. По современным критериям, это даже не «редкая», а «разреженная» толпа, когда люди находятся друг от друга на расстоянии более вытянутой руки (разумеется, равномерно распределившись в данном ограниченном пространстве). Для контролирования порядка были привлечены войска, пространства хватало настолько, что в места повышенного скопления публики направлялись марширующие военные оркестры разбивать толпу.