Новая имперская история Северной Евразии. Часть II

Если инициатива рабочего законодательства исходила от министерства финансов (точнее — от связанных с ним профессоров-экономистов), то созданием профсоюзного движения для улучшения экономического положения рабочих занялся Департамент полиции. Еще в 1886 г. молодой интеллигент Сергей Зубатов (1864−1917) стал сотрудничать с московским охранным отделением — органом политического сыска. Уже при Николае II, в 1896 г., он возглавил московскую охранку, а в 1898 г. подал начальству докладную записку, в которой, проанализировав причины распространения социал-демократических кружков среди рабочих, предложил перехватить инициативу у революционеров. Эта радикальная идея получила поддержку ультраконсервативного московского генерал-губернатора, великого князя Сергей Александровича (родного дяди императора), что, косвенно, означало одобрение в общеимперском масштабе. По инициативе и под контролем Зубатова в 1901 г. в Москве было официально зарегистрировано «Общество взаимопомощи рабочих механического производства», первоначально занимавшееся просветительской деятельностью. Вскоре для руководства общества был создан Совет («Совет рабочих механического производства»), который выступил посредником в переговорах рабочих с фабрикантами. Уже в феврале 1902 г. Общество взаимопомощи организовало продолжительную (целый месяц) забастовку на Шелковой мануфактуре Муси. Когда управляющий фабрики уволил более тысячи забастовщиков, московская полиция попыталась оказать давление на руководство, требуя выполнить требования рабочих.

Одновременно московский эксперимент Зубатова распространили в Западном крае: в июле 1901 г. под негласным контролем полиции в Минске была создана Еврейская независимая рабочая партия. При поддержке губернских полицейских властей партия добивалась уступок у работодателей, ее отделения открывались в белорусских и литовских городах, в которых рабочее движение традиционно контролировалось Бундом. В 1902 г. в Одессе появилась Независимая рабочая группа, основанная на тех же принципах, но не ограничивавшаяся работой только среди евреев. В том же 1902 г. Зубатова перевели в центральный аппарат Департамента полиции в Санкт-Петербурге, где оперативно возникло «Общество взаимопомощи рабочих механического производства г. Санкт-Петербурга». Среди лекторов, приглашенных для просвещения рабочих, был священник Георгий Гапон, уроженец Полтавской губернии.

Третьим направлением решения проблемы контроля над возникающим массовым обществом было его «идейное приручение». Здесь государственная политика также проявлялась не столько в смысле формулирования официального курса, сколько через поддержку определенных частных инициатив. Так, приближение Александром III Михаила Каткова заставило воспринимать его публицистику как отражение того, что сегодня мы назвали бы «официальной идеологией». Режим Николая II не солидаризировался так тесно ни с одним из конкретных консервативных публицистов, зато всецело поддержал распространение «Протоколов сионских мудрецов» с подачи Петра Рачковского — заведующего Заграничной агентурой Департамента полиции.

Скомпилированные из французского политического памфлета против Наполеона III 1864 г., фрагментов нескольких литературных произведений и антисемитских фельетонов по итогам первого сионистского конгресса в Базеле 1897 г., «Протоколы» представляли план тайного еврейского заговора по установлению мирового господства. Впервые опубликованные в Санкт-Петербурге в газете «Знамя» в сентябре 1903 г., в 1905 г. «Протоколы» были изданы отдельными изданиями (в том числе в типографии Красного Креста в Царском Селе религиозным писателем Сергеем Нилусом, приближенным в то время к императорской семье). По свидетельству жандармского офицера Константина Глобачева, Николай II воспринял «Протоколы» с восторгом, оставив такие отметки на полях: «Какая глубина мысли!.. Какая точность в осуществлении программы!.. Не может быть никакого сомнения в их подлинности…» Впрочем, каким образом Глобачев, служивший тогда в польских губерниях, мог узнать эти детали — неизвестно. Считается, что спустя несколько лет официальное расследование установило сфабрикованность этого текста, и он потерял поддержку политического руководства. Николай II якобы наложил резолюцию: «Протоколы изъять. Нельзя чистое дело защищать грязными способами». Тем не менее, нескольких лет официальной поддержки «Протоколов» было достаточно для прояснения идеологической позиции режима: не просто антисемитской, но представляющей «русскую национальную империю» осажденным лагерем. «Нерусские» объявлялись не просто культурными «инородцами», но потенциальными изменниками, проводниками интересов иностранных национальных правительств. Если чужого национального правительства не существовало (например, у евреев), приходилось его выдумывать. Таким образом, «русским» не оставалось ничего другого, как сплотиться вокруг правительства, чтобы защититься от внешних врагов и внутренней смуты.