Новая имперская история Северной Евразии. Часть II

В результате сложилась многослойная парадоксальная ситуация: сам фундаментальный социальный переворот — формирование современного массового общества — произошел в рамках всей Российской империи. Возникшая (преимущественно городская) масса существовала в едином экономическом, культурном и идейном пространстве, ее связывали воедино пути сообщения, новостная среда, личный опыт миграций. Однако имперский режим самоустранился от взаимодействия с массовым обществом, его претензии на господство в масштабах региона Северной Евразии «по историческому праву» были скомпрометированы, а новые идеи, при помощи которых происходила самоорганизация массового общества, тяготели к «нациецентризму». Современное социальное воображение помогало помыслить практически любую группу как однородную и самодостаточную нацию, несовместимую с другими. Поэтому общеимперское восстание масс выглядело как скоординированная политическая революция против режима, но каждая группа преследовала собственные интересы, разрывая исходную общность. Рабочим не нужен был парламент, польским националистам не было дела до условий труда на Урале, либералы не считали законными притязания на особый статус русской этноконфессиональной нации. Восстание масс угрожало Российской империи как форме политического господства над регионом Северной Евразии, но главные векторы восстания вели к разрыву самого общего социального пространства региона.

Эта взаимопротиворечивость разных центростремительных революционных сил начала наглядно проявляться летом 1905 г., с первыми стихийными и организованными попытками захвата городов. В июне расстрел войсками массовой рабочей демонстрации в Лодзи, крупнейшем текстильном центре польских губерний, привел к гибели 25 человек. В ответ город покрылся баррикадами, началось стихийное вооруженное восстание, продолжавшееся четыре дня. Цели рабочего движения не просто усиливали программу польского национального антиимперского движения, но и вступали с ним в противоречие. Польская социалистическая партия (ППС) по главе с Юзефом Пилсудским стремилась придать восстанию сепаратистский характер, чему препятствовала национально-демократическая партия (эндеция) под руководством Романа Дмовского. Эндеки стремились нейтрализовать ППС, подталкивавшую поляков к гибельному, по их мнению, пути. При этом Дмовский пытался (безрезультатно) давить на российское правительство, предлагая восстановить автономию Царства Польского, без чего, как он доказывал, революционную стихию не побороть. В итоге, боевики двух партий сражались на два фронта: друг с другом и против правительственных войск.

После подавления восстания в Лодзи началось «ползучее восстание» в Белостоке, на этот раз координируемое анархистами. На протяжении почти целого года в городе существовало двоевластие. Полиция не контролировала пролетарский район вокруг Суражской улицы (современная Suraska), который превратился в место проведения нескончаемых митингов и «рабочих университетов». Местный анархист утверждал, что на митинги собирались до 5000 рабочих (в городе с населением в 70 тыс. человек). После работы активисты вели образовательные кружки, каждый проводил по семь занятий в неделю. Несколько раз в город вводились войска, предпринимались попытки разогнать «майдан» на Суражской силой (местные называли это постоянное собрание рабочих «биржей»), но взять под контроль ситуацию властям не удавалось. У повстанцев также не хватало сил для того, чтобы распространить контроль на весь город и реализовать план «временной коммуны», предложенный летом 1905 г. белостокским анархистом, бывшим социал-демократом Владимиром Лапидусом:

Предстояло захватить город, вооружить массы, выдержать целый ряд сражений с войсками, выгнать их за пределы города. Параллельно со всеми этими военными действиями должен был идти все расширяющийся захват фабрик, мастерских и магазинов.

Однако анархисты практически еженедельно совершали теракты, начиная от убийства дворника, обвиненного в «шпионстве», кончая покушением на гродненского губернатора. Бывали периоды, когда полиция баррикадировалась в полицейском управлении, а повстанцы имитировали пожар, пытаясь выманить полицейских из укрытия в подготовленную засаду. В обстановке постоянного насилия, непрекращающихся забастовок и экспроприаций, городская экономика стагнировала, закрывались предприятия, росло взаимное ожесточение горожан.