Новая имперская история Северной Евразии. Часть II

Начало общероссийской стачки в октябре 1905 г. послужило сигналом для попыток начать восстания даже в тех городах, где было мало вооруженных боевиков. В Екатеринославе 10 октября учащиеся коммерческого и музыкального училищ объявили забастовку и отправились толпой по городу «снимать» с учебы гимназистов и реалистов. К вечеру забастовали заводы и депо. На следующий день школьники соорудили баррикаду в центре города и открыли митинг, а на окраине города рабочие провели вооруженную демонстрацию и также строили баррикады. Войска стреляли по демонстрантам и разрушали баррикады, откуда по ним в ответ вели огонь и метали самодельные бомбы. Перестрелки продолжались неделю, по имеющимся данным, число жертв с обеих сторон достигло сотни.

В Одессе всеобщая забастовка началась 12 октября, а отдельные предприятия не работали с начала месяца. Как и в Екатеринославе, первыми на улицы вышли школьники. 14 октября толпа учеников старших классов и студентов, направлявшаяся срывать занятия в еще работающих учебных заведениях, была разогнана отрядом городовых. 20 полицейских, направленных против многотысячной толпы подростков, применили крайнюю силу для устрашения: по крайней мере пятеро учеников были серьезно ранены шашками. Это происшествие стало поводом для яростного митинга в стенах Новороссийского университета — после частичного восстановления автономии 27 августа (включая выборы ректоров и ограничение присутствия полиции на «кампусе»), университеты превратились в общественные клубы. Новоизбранный ректор, популярный профессор механики Иван Зачневский, шел навстречу инициативам студентов. Студенты же создали коалиционный совет, включавший представителей всех политических партий, для координации протестной деятельности в масштабах города. На университетском митинге вечером 14 октября раздавались призывы к свержению режима и расправе с градоначальником Нейдгардтом, а потом его многочисленные участники ворвались в здание городской думы и потребовали разоружения полиции и учреждения городской народной милиции — стандартный пункт революционной программы. 15 октября полиция перекрыла посторонним доступ на территорию университета, и на следующий день, в воскресенье 16 октября, тысячи не попавших внутрь одесситов устроили митинг прямо на улице. Затем толпа двинулась по городу, останавливая трамваи и пролетки, потом перешли к строительству баррикад. К вечеру баррикады были взяты штурмом войсками и разрушены, свыше 200 демонстрантов арестованы.

Похожая динамика наблюдалась во многих городах Российской империи: после недель забастовок люди начали выходить на улицу с более или менее насильственными коллективными акциями. Технически эти выступления не представляли особой угрозы имперскому режиму: даже в тех городах, где насчитывалось несколько десятков вооруженных и морально готовых к действию боевиков, правительственные силы имели многократный численный перевес. Наверное, для властей было бы даже желательно, чтобы вооруженная толпа попыталась штурмовать Зимний дворец или хотя бы резиденцию какого-нибудь провинциального губернатора. На эту атаку можно было бы ответить прямым применением силы, подобно тому, как одесский градоначальник Нейдгардт в июне создал повод для легального расстрела толпы «бунтовщиков» в порту. 14 октября 1905 г., когда рабочие бастующих заводов и ученики закрывшихся школ начали собираться в возбужденные толпы на улицах российских городов, петербургский генерал-губернатор Дмитрий Трепов издал грозное объявление, расклеенное по городу, в котором сообщал, что приказал полиции и войскам при «массовых беспорядках» «холостых залпов не давать и патронов не жалеть». Впрочем, к этому времени само наличие армии и полиции больше не воспринималось как гарантия порядка: восстание на броненосце «Потемкин» продемонстрировало всю глубину падения дисциплины даже в элитных флотских экипажах, а с заключением Портсмутского мира моральное разложение армии превратилось в самостоятельный фактор общей нестабильности. К середине октября 1905 г. проблема была уже не в отдельных массовых беспорядках, а в буквальном «массовом беспорядке» как фундаментальном состоянии массового общества, восставшего против любого старого порядка урегулирования многоуровневой имперской ситуации — юридического, экономического или культурного. В «беспорядок» было бесполезно стрелять боевыми патронами, потому что это было восстание не столько против правящего режима, сколько «помимо» него.