Новая имперская история Северной Евразии. Часть II

Украинская политика по-прежнему была направлена на ограничение влияния старшины и постепенное распространение общеимперских институтов на Малороссию. После смерти гетмана Даниила Апостола в 1734 г. было принято тайное решение не допускать выборов нового гетмана. Вместо него действовало Правление гетманского правительства из трех представителей Санкт-Петербурга и трех представителей украинской старшины. Одновременно с фактической отменой гетманщины в 1734 г. были помилованы запорожцы и основана Новая Запорожская сечь (под присмотром возведенного поблизости форта с имперским гарнизоном). В этом проявилась «популистская» (ориентированная на «простой народ») доктрина имперских властей, предполагавшая, что большинство украинцев были недовольны корыстной старшиной (истинной виновницей «измены» 1708 г.) и возлагали все надежды на коронные власти. Поэтому украинцев гетманщины старались не раздражать прямым вмешательством коронных чиновников, продолжая линию на постепенную институциональную интеграцию. Куда бесцеремоннее имперское правительство управляло Слободской Украиной (вокруг Харькова, Сум и дальше на восток), которая уже к концу XVII века фактически вошла в состав Московского царства.

Всего за десятилетие царствования Анны Иоанновны было издано порядка 3.5 тысяч указов, что по интенсивности законодательной деятельности превосходит даже феерическую активность Петра I. Никто не мог ожидать такого от инертной курляндской герцогини, и никакое обретение «самодержавной» власти не способно было подвигнуть ее к столь интенсивному законотворчеству. Объяснить этот феномен можно лишь одним: взойдя на трон, Анна вынуждена была стать элементом нового государства как самостоятельной «машины управления» — пока еще достаточно примитивной, но уже работающей помимо воли верховного властителя.

Можно попытаться косвенно оценить относительную долю «государства» в комплексном феномене российской монархии: накануне правления Петра I, в 1680 г., 15% всех поступлений в казну Московского царства расходовалось на правящую династию. В 1734 г., при Анне Иоанновне, все расходы на двор, пенсии членам царской фамилии и на содержание дворцовых конюшен составляли 5.23% от государственного бюджета. (Эта цифра оставалась практически неизменной на протяжении всего последующего имперского периода, понижаясь до 4.5% в 1906 г. и радикально сокращаясь до 0.5% в 1916 г.)

Автономность складывающегося нового имперского государства, а также ограниченность его реальных возможностей наглядно проявились в истории корректирования решений, принятых в первые годы правления Анны Иоанновны. Так, всего через полтора года после упразднения правительства под названием Верховный тайный совет (в 1731 г.) был учрежден Кабинет министров: оказалось, что Сенат, даже после наделения дополнительными полномочиями, не годится на роль эффективного органа власти. Около года Анна пыталась исполнять роль истинной самодержицы, регулярно являясь на заседания кабинета и заслушивая доклады министров, но уже в 1732 г. посетила лишь два заседания. Указом 1735 г. три подписи кабинет-министров были приравнены к подписи императрицы, что наглядно продемонстрировало автономность государства от фигуры монарха. Кабинет министров, как прежде Верховный тайный совет, начал издавать законы и указы.

С другой стороны, оказалось, что эта автономная государственная машина еще очень слабо контролирует страну. Первоначальный отказ от использования армии для сбора податей и закрытие специальной «доимочной канцелярии», занимавшейся учетом задолженности по налогам, диктовались идеалом «регулярного» государства «общего блага»: солдаты собирают дань с завоеванной территории, а благонамеренные подданные сами платят необходимый взнос государству. Оказалось, что гражданский фискальный (налоговый) аппарат отсутствует, чиновников в провинции мало, поступление сборов катастрофически сократилось, пришлось восстановить прежние порядки, заведенные «верховниками».