Новая инквизиция

Дела минувших дней — XV 11 октября 1969 года. Девичья честь

Нож блеснул тускло, как чешуя дохлой рыбы. Блеснул и упал словно сам собой — Кира не увидела движение Юзефа.

Мурат шагнул назад, беззвучно и широко открывая рот, кисть его руки вывернулась под странным углом.

Кире показалось, что остальные сейчас бросятся, все разом — но не бросились. Разговор шёл на повышенных тонах, шестеро молодых мужчин почти кричали, яростно жестикулировали, показывали на неё, Киру. Она не понимала ничего, знакомых слов не слышалось, да и сколько их она знала? Так, вывески на магазинах. Нан — хлебный, азык-тулик — продовольственный, балык — рыбный…

Юзеф отвечал редко и коротко — и тогда голос начальника экспедиции легко перекрывал визгливые крики. Он на голову возвышался над аборигенами и был в два раза шире в плечах любого из них. И — спокойнее, чем все они, вместе взятые.

Кира стояла и не знала, что делать. Уйти? Она сделала осторожный шаг назад, второй. «Стой где стоишь!!» — не оборачиваясь, рявкнул Юзеф по-русски. Она застыла.

Подошёл и вступил в диалог новый персонаж — седобородый аксакал с сучковатой палкой в руке, на груди одинокая медаль. Прикрикнул на молодых не слишком-то ласково, замахнулся палкой — те отступили на несколько шагов. Но и Юзефу говорил что-то очень резкое. Разговор со стариком был недолог. Юзеф подобрал нож и пошёл к ней.

Пошёл, повернувшись спиной к местным — Кира напряглась — но те остались стоять, где стояли…

— Я же говорил: из лагеря ни ногой! — Юзеф смотрел ей в глаза.

Кира утонула в провалах зрачков, и показалась себе маленькой девчонкой, и не знала, что сказать, и пролепетала:

— Но… Юзеф Доминикович… этот Мурат, он казался вроде культурным, в Ленинграде учился…

— Казался… Ты мне тоже казалась девушкой дисциплинированной. И что? — едва в гареме не оказалась. Между прочим, ничего ещё не кончилось. Выбор мне предоставили простой: или они честно-благородно сейчас платят за тебя калым, или умыкнут чуть позже — без всякого выкупа. А постоянную охрану к тебе не приставить.

Она посмотрела на него — и почему-то не испугалась малоприятной перспективы. Рядом с Юзефом трудно было пугаться.

— И что теперь? — спросила Кира.

— Что, что… Телеграмму пошли родителям, что замуж выходишь… — Юзеф критически осмотрел её и добавил неожиданно: — Раздевайся.

— Что под кофточкой? Футболка? Сойдёт… Кофточку долой. Но юбка…

Она не успела ничего сказать или сделать — нож вспорол подол, ткань разошлась с лёгким треском.

— Повернись… вот так. Будет мини, вполне модно… Кира поглядела на неровно обкорнанную юбку и ничего не поняла.

— Пошли, — скомандовал Юзеф.

— Куда?

— Иди вперёд и не смотри по сторонам. Делаем круг по посёлку и возвращаемся к машине.

Октябрьский ветерок холодил руки и ноги, Кира не обращала внимания. Шла по Гулыиаду, вцепившись в локоть Юзефа, по сторонам не смотрела — но чувствовала взгляды, направленные отовсюду — на неё. Она спросила:

— И во сколько меня оценили?

— Недорого, — хмыкнул Юзеф. — Цена женщины здесь обратно пропорциональна её образованности. Дороже всего ценятся окончившие семилетку… Считается, что такие лучше ведут хозяйство.

Недооценённая выпускница истфака надула губы.

— Ну вот и все. Теперь ты навек в их глазах опозорена — пройдясь в таком виде. Будут вслед плеваться, а мужчины и близко не подойдут…

— Прощай, девичья честь, — вздохнула Кира несколько притворно. — И вы, как её погубитель, теперь обязаны…

Она не договорила. Но разговор этот продолжила. Позже…

…Через три недели полевой сезон закончился. Юзефа она больше никогда не увидела. В археологии тот был, как показалось Кире, человеком случайным, хоть имел огромный запас исторических знаний — и весьма специфичных. Но работал явно по другому профилю, а прикомандировавшую его к институту Археологии неведомую контору интересовал только и исключительно пещерный храм, на который напоролись проходчики в Гульшадском руднике…

Она пыталась его найти — в адресном столе сведений о таком человеке не нашлось, а институтское начальство оказалось поражено внезапной и поголовной амнезией — никто не мог вспомнить и понять, как во главе экспедиции оказался Юзеф. И кто он вообще такой…

О том, что в июле следующего года у него родился сын, Юзеф узнал спустя двадцать с лишним лет, уже после смерти Киры Урманцевой.

…Мальчику она дала имя в честь деда, своего отца, — Андрюша. Но иногда, ласково, звала Анджеем…

Глава третья

— Я подозревал, что Радецки тайный апокалипсист, — сказал Юзеф. — Чувствовал — на уме у него что-то есть… Знал, что он не до конца наш. Держал под колпаком — и ничего. Ни зацепочки. Никаких связей…

Слова обер-инквизитора не потрясли и не изумили Лесника. Он думал, что теперь его уже ничто не может потрясти и изумить.