Новая инквизиция

Они с Лесником сидели вдвоём в кабинете обер-инквизитора. О том, как Лесник провёл первую половину дня, по молчаливому согласию не заговаривали. Он пересказал содержание гипнограммы Крокодила — и все. А Юзеф ни о чем больше не спрашивал. (Впрочем, один попрёк из уст начальника Лесник таки услышал, — тот потянул носом и проворчал: «Много пьёшь за рулём. Права отберут». Ни тот, ни другой не улыбнулись шутке…)

— Подозревал и использовал Крокодила соответственно, — продолжал Юзеф. — Радецки служил не за страх, а за совесть, и в некоторых вопросах был святее самого папы римского — дабы никто его не заподозрил. Чтобы можно было использовать в своих целях накопленный за годы кредит доверия — в критический момент. Этот момент пришёл — и Крокодил получил от меня задание с расчётом именно на его ренегатство… Но одного я не знал — что кроме Конторы и апокалипсистов он работает ещё и на себя. Раскапывает в частном порядке стародавнее дело, нити которого привели в Царское Село. Это спутало многие карты.

Подоплёку интереса Радецки к событиям почти вековой давности Юзеф понял лишь час назад — получив информацию по процессу Гильснера. Следователя, не поверившего в виновность ритуального убийцы, вышедшего в отставку и пытавшегося вести собственное расследование, — звали Кароль-Йозеф Радецки.

В сочетании с информацией Лесника картина складывалась однозначная.

Крокодил продолжил дело предка. Надо думать, на фамилию Де Лануа он тем или иным путём уже вышел — и был ошарашен, приехав в Царское Село и получив список от Синявской. Список, украшенный именно этой звучной фамилией. Понятно, почему экс-людоеда Петракова и прочих Хачатрянов Радецки проигнорировал, сосредоточившись на Де Лануа и её окружении…

Все это обер-инквизитор коротко объяснил Леснику. А затем сказал слова, которых подчинённый не ждал от него ни при каких обстоятельствах:

— Я не знаю, что делать, Лесник… Вернее, не знаю, что из наших действий получится. Как ты думаешь, царь Ирод ожидал, истребляя младенцев Вифлеема, что единственный уцелевший начнёт творить чудеса? Ходить по водам? Воскрешать мёртвых? Насыщать толпы хлебами и рыбами? Что оживёт после жестокой казни?

Сначала Лесник не понял, удивился — Юзеф, закоренелый атеист, никогда не пользовался библейскими примерами. Потом понял и удивился ещё больше:

— Вы хотите сказать… что… Иисус был тенятником?

Юзеф не ответил. Заговорил о другом:

— Скажи начистоту: ты всему поверил в письме Радецки?

Лесник понял, что имеет в виду обер-инквизитор. Какую часть письма. Ту, где Радецки обвиняет его в подготовке переворота.

— Нет. Во-первых, смущает форма послания. Некоторая бессистемность изложения, характерная для устной речи — и в тоже время фразы закруглённые, грамматически законченные — словно читал он пo-писанному… Но уж на бумаге-то Крокодил мог упорядочить свои мысли… А так — куча пробелов в изложении, больше вопросов, чем ответов. Похоже, цель послания — не прояснить дело, а запутать. Во-вторых, тенятником категорично назван Фагот, который им не был. Явная дезинформация… И в-третьих… извините, Юзеф… — если бы вы замыслили переворот, — о деталях плана, пусть и самых общих, ни один полевой агент бы не догадался.

Лесник помолчал и добавил:

— И ещё. Радецки уверенно предрекает активность Капитула — здесь, в Царском Селе. Силами Северо-Западных, например. И что? Никаких следов их присутствия… Даже подозрительно.

— Вот-вот. Не верю, что Беркут настолько не любопытен. Должен интересоваться, что тут происходит, под самым его носом. Или клювом…

Псевдоним «Беркут» носил начальник СЗФ. Вернее, исполняющий обязанности начальника. А это разница огромная. И.о. обычно землю носом роет, чтобы избавится от унизительных буковок перед названием должности. Тем более Беркут… Леснику приходилось с ним встречаться. Кипучая энергия и.о. уступала лишь его честолюбию. К сорока пяти годам Беркут проделал путь от младшего агента до кандидата в члены Капитула и начальника филиала, пусть даже и.о. Карьера, по меркам Конторы, — головокружительная. И Беркут не собирался останавливаться на достигнутом.

— Боюсь, эта птичка над нами уже кружит, — сказал Юзеф. — Но высоко, с земли не видать… Ладно, на каждого Беркута своя рогатка найдётся…

— Вот, Лёша, смотри — наша смена, — показал обер-инквизитор на Лесника, после того, как представил их друг другу. Только спустя секунду Юзеф понял, что сказал, и смущённо хмыкнул. Извиняться и поправляться, впрочем, не стал.

Алексей Николаевич не обиделся. Посмотрел. Сделал шаг к Леснику, протянул ладонь, словно хотел коснуться лица — но не коснулся, провёл в нескольких сантиметрах. Повернулся к Юзефу и улыбнулся. Значения улыбки Лесник не понял, как не понял и сказанных о. Алексием слов:

— Похож, похож…

Настоящее лицо Юзефа — каким оно было до неоднократных пластических операций — Лесник не видел даже на фотографиях.