Новая инквизиция

— Как я понял, смерть Радецки от рук объекта разработки и случайное похищение персика — исход для нас самый благоприятный?

Юзеф кивнул.

— Именно так. Ты веришь в такие случайности?

Лесник пожал плечами. Разные бывают случайности, насмотрелся. Но ясно одно — спиной к потенциальному тенятнику Крокодил не повернётся. Не расслабится. Не та выучка… Тут что-то иное. Неужели действительно дезертировал? Зачем? С какой целью? Лесник вспомнил последние слышанные им слови Крокодила. Тогда, после Илимского дела, Радецки сказа: «Как ты думаешь, зачем им, начальству, нужны тенятники — живыми?»

Тогда Лесник этого не знал.

Сейчас — тоже.

Юзеф помолчал. Потом сказал другим тоном:

— Эта девушка. Постарайся не допустить ошибку. Лесник, ты сам всё знаешь. Если что — тебе придётся самому… Лесник кивнул. Он знал. Только так и никак иначе. Если тот, кто тебе дорог, окажется врагом, прикончить его придётся своими руками. Чтобы никогда не возникла сознательная или подсознательная ненависть к коллегам, исполнившим свой долг. Когда шесть лет назад «апокалипсисты» активизировали у тринадцатилетней дочери Юзефа W-ген, то выследили ликантропичку именно Лесник с Крокодилом. Но покончил с превратившейся в опасное животное девчонкой обер-инквизитор. Собственноручно. «Апокалипсистов» же не стало, всех до единого…

Инквизиторам не помешают разные качества: эрудиция и боевая подготовка, мгновенная реакция и способность к вдумчивому анализу… Но лишь одно условие необходимо и достаточно, чтобы стать инквизитором.

Безжалостность.

Не жестокость — та направлена исключительно вовне. Безжалостность (как отсутствие жалостливости) направлена сначала на себя, лишь потом на других. Ибо все и всегда в первую очередь начинают жалеть себя, — и в последнюю перестают.

Юзеф был лишён этого чувства — жалостливости. Абсолютно. Лесник думал, что он сам — тоже.

— Я всё понял, — сказал Лесник. — И сделаю всё, что смогу. И если что — своими руками.

Писк мобильника удивил. Поздновато для ночных звонков. Юзеф тоже удидился, по крайней мере так Леснику показалось. «Слушаю… Я… (долгая пауза)… Откуда информация?.. Понятно… А вот этого не надо. Не советую, если хо…»

— Отключилась… — сказал он уже Юзефу.

— Кто и что?

— Синявская. Странные вещи творятся в морге, у неё там источник, какой-то алкаш… Два с лишним часа назад на автоответчик к ней поступило сообщение. Никому не известные люди втихаря привезли два трупа. Без ничего, без каких-либо сопроводительных документов. Один, похоже, расчленённый…

Глава вторая

Ночной морг — прекрасная декорация для чего-нибудь трогательного, завлекательного и благородного. Поэтому я и ждал именно здесь доклада от Жеки-Потрошителя. Хоть ничего трогательного пока не происходило, но всё равно — приятно побыть в тишине и прохладе после наполненного суетой жаркого дня. Уютное местечко, в моём вкусе.

Байков ковырялся с бренными останками Фагота и его гостя в своей потрошильне — и наблюдать за этим зрелищем мне не хотелось. Хотя приходилось порой, раз в полчаса, заходить и подбадривать Жеку — иначе внушение слабело, и он застывал, недоумённо уставившись в стену, с предметным стеклом или пинцетом в руке. А работать осознанно с криминальной расчленёнкой я ему никак не мог позволить…

Вообще, чем меньше исполнители задумываются, — тем большая гарантия успеха. Фикус вот с тремя коллегами попытался было действовать по обстановке… И что? Отправлен домой с заклеенной пластырем мордой, двое его бойцов надолго вышли из строя. А я в результате знаю то, что и знал: «товарищ лесник», что крутится вокруг не то Де Лануа, не то Фагота, не то вокруг их обоих — работает на очень серьёзную контору. И учат сотрудников сей конторы не паре-тройке эффектно-бесполезных ужимок из карате-до… Серьёзным вещам учат.

Однако, пора идти курировать херра Байкова. Три часа — срок достаточный для хотя бы приблизительных выводов…

Похоже, я снова слабею. Плохи дела.

На этот раз корифей патологоанатомии продержался меньше двадцати минут. Стоял над секционным набором, тупо перебирал инструменты, словно не мог решить, какой из предметов зловещего вида пора запускать в требуху маэстро…

Я вывел его из творческих раздумий (Женьку, не Фагота). И тут встала проблема, над которой я как-то раньше не задумывался. В нынешнем своём состоянии Потрошитель с готовностью ответит на любой вопрос, но сам, своей волей, ничего не расскажет. Если же его легонько отпустить, то реакцию человека, фактически проснувшегося в ночном морге над распотрошённым трупом, проконтролировать трудно.

А чтобы задать, грамотные вопросы, надо владеть предметом беседы, поскольку развёрнутых ответов не будет… Будут сжатые и односложные. В любом случае, — приступим.

— Слушай меня! Я спрашиваю, а ты отвечаешь. Представь, что говоришь со своим трёхлетним сыном. Сложных терминов не употребляй, про латынь забудь. Если я щёлкну пальцами, ты замолкаешь и ждёшь вопросов. Понял?

— Да.

Будем надеяться, что подействует.

— Фагот убит?

— Не знаю…

— Отравлен?

— Да.

— Преднамеренно?

— Не знаю.

— Чем?