Новая Инквизиция III

Кое- как отгородившись воображаемой стеной от неживого разума, я быстро огляделся, опасаясь увидеть новых противников. Но нет, на первый взгляд пока все было тихо. Только любопытные соседи высовывали головы в форточки, силясь рассмотреть, что за переполох происходит в их дворе.

- Мам, ты как?! - взволнованно подбежал я к трусящейся родительнице. - Эти твари что-нибудь сделали тебе?!

- С-со мной в-все в п-порядке, Юр-рася, - заикаясь от испуга, кое-как произнесла она. - Ч-что эт-то за л-л-люди?!

- Куклы это, - сплюнул я на землю, немного успокаиваясь. - Поднятые мертвецы. Но вот кто их к тебе отправил: пока для меня большая загадка. Но я сейчас попробую их разговорить, а ты держись поближе ко мне.

Задвинув матушку за спину, я накачал оставшиеся на тротуаре тела тьмой и приступил к допросу. К сожалению, повторно умершие уже не были пригодны к созданию кукол. Поскольку я не перехватил их связь с инфестатом изначально, а просто выжег ее, из них получились лишь обычные умертвия. Ну да ладно, попытка не пытка. Буду работать с последней куклой…

Просеивая через себя сознание мертвеца, словно песок сквозь сито, я узнал, что его звали Хуршеджон, и что он некогда был уроженцем маленького городка Сарбанд. Там, на юге Таджикистана, он вырос и жил до тех пор, пока судьба не свела его с одной ослепительной красавицей, с которой у них закрутился бурный роман. И несмотря на то, что мужчина имел на нее крайне серьезные планы, родня девушки этому союзу яростно воспротивилась. Сначала братья Иклимы, так звали возлюбленную Хуршеджона, сильно избили его, мотивируя тем, что тот обесчестил их сестру. Но этого им показалось мало, и спустя некоторое время они решили повторить процедуру. Мужчины снова подкараулили несостоявшегося жениха по пути домой, и на этот раз поколотили куда сильнее. Герой-любовник провел больше месяца на больничной койке, оправляясь после сложного перелома ребер и закрытой черепно-мозговой травмы.

Однако Хуршеджон отнесся к произошедшему философски, с пониманием. Он посчитал, что сам виноват в случившемся. Что не следовало сближаться с девицей, не спросив на то разрешение у ее родственников. Соответственно и обращаться в правоохранительные органы не стал, а просто сбежал из своего маленького городка. Вроде как по его прикидкам в Душанбе скрыться от молодых и злых братишек Иклимы было гораздо проще. А то Хуршеджон небезосновательно опасался, что третьей встречи с ними он уже не переживет.

В столице же мужчина скитался по разным ночлежкам, обеспечивая себя мелкими подработками, и в целом перспективы на будущее имел весьма кислые. Но тут словно божественное провидение на него сваливаются слухи о том, что какая-то фирма из России нанимает людей на стройку. Поговаривали будто платят там не просто хорошо, а прямо щедро, да и квалификацию особо не проверяют.

Вместо того чтобы насторожиться такому неоправданно привлекательному предложению, Хуршеджон решил, что это шанс, посланный ему небом. Иностранец смело отправился в филиал подозрительной организации, сдал документы, а через неделю уже сидел с сотней земляков в салоне чартерного рейса, направляющегося в Москву.

И до тех пор, пока трудовые мигранты не приземлились в нашей столице, все у них шло прекрасно. Но стоило им только выйти из аэропорта и загрузиться в двухэтажный туристический автобус, как нить внятных воспоминаний обрывалась. А дальнейшая мешанина из звуков, образов и болезненных ощущений в голове Хуршеджона не поддавалась расшифровке. Он не понимал, где он находится, что с ним делают и куда перевозят.

Самая последняя относительно читаемая картина, запечатленная в сознании покойника, оказалась связана с каким-то плохо освещенным помещением. Там было холодно, но на удивление сухо. Тусклый свет низких ламп практически не пробивался к глазам сквозь плотную ткань мешка, натянутого ему на голову. Связанные за спиной руки затекли до такого состояния, что Хуршеджон перестал их чувствовать…

- Это все мои? - выудил я из вороха предсмертных воспоминаний чью-то реплику, сказанную по-русски.

- Да, босс велел… твои… делай… быстрее… как хочешь… - прозвучал в ответ другой голос. И поскольку иностранец нашим языком владел плохо, то его мозг запомнил только те слова, которые смог распознать.

А дальше было темное и непроглядное ничто. На этом месте человеческий разум угас, потеряв множество своих функций, и бедолага Хуршеджон даже не понял, как умер. Дальнейший его путь теперь уже навсегда останется загадкой…

В общем, все что мне стало известно от покойника, это лишь название фирмы, которая нанимала людей в Таджикистане, да голос инфестата, предположительно обратившего приезжих рабочих в нежить. И я бы не стал считать второе обстоятельство зацепкой, если б мне тембр не показался каким-то смутно знакомым. Словно я когда-то слышал его, но никак не мог припомнить, где и от кого…

- Юр-р-рася, я замерзла… - вырвала меня матушка из раздумий, стуча зубами.

- Ах, черт, прости! - встрепенулся я, только сейчас поняв, что она стоит на улице без верхней одежды. - Пойдем в машину, отогреешься!