Новая история Арды (СИ)

Оседлав могучего правнука Торондора, Эонвэ несколько раз облетел Аман, но нигде больше не было и малейшего следа искажения. Однако приказ Манвэ нужно выполнять неукоснительно: несмотря на продолжавшую ныть рану и не желавшее срастаться крыло, майа ежедневно патрулировал небо над Валинором, успевая во время этих долгих полётов подумать не только о вечности, но и о том, кто и как будет воевать с врагом, явись он сейчас в Аман. Призрачных телами ваниар с их поющими светлыми душами в расчет можно не брать: однажды Эонвэ уже видел, как бездарно сражаются эти пацифисты, даже имея в руках наполненное силой валар оружие. Если Мелькор сумеет вторгнуться в Валинор из локации Земли, возглавив хорошо обученное войско людей, только армия нолдор сможет ему противостоять. Вестей от Оромэ и Тулкаса не было. Ариэн валилась с ног от недосыпа, а Тилион продолжал лежать в коме. Нужно навестить его, заодно показать целителям своё крыло.

 

Полный печальных дум майа велел орлу лететь к садам Ирмо, и вскоре птица спикировала в туманы Лориэна. Разгоняя белесую хмарь взмахами громадных крыльев, сделала широкий круг над озером Забвения и приземлилась на остров. Эонвэ сполз с её спины и размял затекшие от долгого полёта мышцы. Почти дойдя до чертогов Ирмо, майа остановился рядом с большим пунцово-красным мухомором и с большим трудом подавил в себе желание ударить сапогом по обильно украшенной белыми бородавками шляпке.

Взбежав на крыльцо, поздоровался с целителями и сразу заметил их всеобщую растерянность.

— Что случилось?

— О могучий Эонвэ, произошло ужасное. Владык нигде нет…

— Как такое возможно?! Это козни Мелькора! Я немедленно сообщу об этом скорбном происшествии Манвэ Сулимо! — майа развернулся, чтобы выбежать из дворца, но яркое свечение заставило его застыть на месте. Эонвэ зажмурился и склонил голову в почтительном поклоне. — О Эру!

— Добрая встреча, — напоследок поцеловав Финвэ, Мириэль с великой неохотой выпустила мужа из объятий и обратила свой светлый взор на глашатая.

— Воистину добрая! — майа преклонил колено перед Единым.

— Поднимись, — длань Эру легко коснулась плеча Эонвэ. — Ты ранен?

— Да, но это не важно! Владыка Ирмо и Эстэ пропали!

— Вот это как раз и не важно, — раздался тихий смешок Единого, чей облик от этого замерцал, переливаясь всеми оттенками спектра. — Уверяю тебя, хуже от этого никому не будет.

— Но…

— Здесь достаточно скучающих целителей, чтобы справиться с любой раной.

— О да, — глашатай смиренно поднялся на ноги, а Эру вдруг провела пальцами по его поврежденному крылу. — Мой друг, дело не в умении врачевать, а в тебе.

— Во мне?

— Да. Вспомни, сколько раз ты делал уступки Злу?

— Я?

— Твоя сущность уже не так светла, как в начале Времен. Это главная преграда, мешающая твоему исцелению.

— Но как…

— Иди сюда, — Мириэль прижала его к себе, исподволь наполняя майа светом и показывая как бы со стороны помутневшую фану раненого глашатая — перед внутренним взором Эонвэ промелькнуло его общение с Сауроном, когда майа сделал вид как будто верит, что тот искренне раскаялся, и прочие случаи, о которых он предпочёл бы никогда не вспоминать.

— Нет мне прощения… — горестно вздохнул враз поникший Эонвэ, но Эру легонько провела рукой по его спине, и майа почувствовал, как его отчаяние растворяется в потоке света, а из поврежденного искажением крыла посыпались яростно извивающиеся черви. Мерзкие опарыши пытались скрыться от нестерпимо яркого света, но искры Негасимого Пламени настигли и уничтожили их всех до одного.

 

Плечи Эонвэ расправились, он взмахнул белоснежными крыльями и… взлетел. С ликованием покинул сады, заставив туманную дымку в ужасе скукожиться и пасть к самой земле. Вернувшееся чувство лёгкости вознесло его под самый купол пронзительно-синих небес.

 

Эру долгим взглядом проводила исцелившегося Эонвэ — к счастью для майа, зло не успело глубоко пустить корни в светлую сущность глашатая Манвэ.

 

— Мириэль, ты… — Финвэ тронул её за руку, и она тут же обернулась к эльфу.

— Пойдём, мельдо, нам нужно исцелить ещё одного майа.

— Конечно, — Нолдоран, воспользовавшись моментом, когда они остались наедине, с силой прижал к себе жену и жарко поцеловал в губы.

— Ах, моя любовь, ты дождёшься, что я заберу тебя с собой, — выдохнула Мириэль, когда длившийся вечность поцелуй всё же был завершён.

— Ты знаешь, что меня держит в этом мире, — улыбнулся Финвэ, с великой неохотой отпуская её.

— Знаю. Поспешим. Не хочу, чтобы Тилион продолжал страдать, — Эру увлекла мужа вглубь дворца. Целители с низкими поклонами указывали им путь, чем вызвали у Единого желание звонко расхохотаться, но вместо этого под сводами вечно сонных чертогов зазвучал проникновенный чувственный голос Мириэли. Ей мгновенно откликнулись колокольчики фурин, одновременно зазвенев в разных уголках дворца, и многочисленный сонм майар и майэр застыл в немом восхищении песней.

***