Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 2

Территория самой Испании надолго стала ареной военных действий соперничавших держав. Каталония, Арагон и Валенсия приняли сторону австрийского эрцгерцога, надеясь с его помощью сохранить свои древние привилегии. Но Кастилия и другие провинции поддержали Филиппа в противовес другим претендентам, насаждавшимся иностранными захватчиками. По Утрехтскому миру (1713) Филипп V был признан королем Испании при условии отказа от прав на французский престол. Единство страны было восстановлено, но Испания потеряла значительную часть своих владений в Европе – Неаполитанское королевство, остров Сардинию, Тоскану, Миланское герцогство и Бельгию пришлось уступить Австрии, Менорка и Гибралтар были захвачены Англией, герцог Савойский получил Сицилию. Только после того как союзники отступились от каталонцев, Филипп V смог после упорной осады взять Барселону (сентябрь 1714 г.) и вернуть Балеарские острова (июль 1715 г.).

Победа над сепаратистами в Каталонии, Арагоне и Валенсии сделала возможной окончательную централизацию страны. Еще в 1707 г. были отменены старинные привилегии – «фуэросы» в Арагоне и Валенсии. Эти провинции утратили свою политическую и судебную автономию. Арагонский совет, кортесы и трибунал юстиции упразднялись навсегда. Вместо них в Сарагосе и Валенсии были учреждены королевские Аудиенции, члены которых назначались королем. Городами и селениями стали управлять, так же как в Кастилии, коррехидоры, вводились кастильские налоги. В 1714 г. лишились своей автономии Каталония и Балеарские острова. В 1716 г. были упразднены барселонские кортесы и введены единые для всей страны налоги. Неприкосновенными остались только «фуэросы» баскских провинций и Наварры. Благодаря отмене налоговых привилегий северных провинций и развитию системы интендантств значительно увеличились поступления в казну, что позволило королю сформировать более или менее боеспособную армию и возродить флот. Многими современниками отход нидерландских и итальянских владений воспринимался как освобождение от тяжкого бремени, что открывало путь к внутренним реформам. Но, в целом, положение страны оставалось тяжелым. Ремесла, земледелие, торговля по-прежнему находились в упадке, подорванные долгой войной.

В это непростое время умерла королева Мария Луиза, имевшая сильное влияние на короля. Филипп вступил во второй брак с Елизаветой Фарнезе, дочерью герцога Пармского. Верх при дворе взяла итальянская партия во главе с Джулио Альберони. Этот предприимчивый и даровитый министр, вскоре сделавшийся кардиналом, сосредоточил в своих руках все нити управления. В 1717 г. он попытался вернуть Сицилию и южную Италию. Испанский флот неожиданно появился у итальянских берегов. Испанцы легко овладели Сицилией и Сардинией, но в августе 1718 г. их эскадра была уничтожена англичанами у мыса Пассаро. В декабре Филипп уволил Альберони и согласился очистить захваченные острова.

Вскоре после военных неудач, в январе 1724 г., Филипп V в припадке меланхолии отрекся от престола в пользу своего шестнадцатилетнего сына Людовика и поселился вместе с женой в замке Сент-Ильдефонсо. Но через восемь месяцев Людовик неожиданно умер от оспы, и под давлением своего окружения Филипп с большой неохотой согласился вернуться к управлению государством. Около 1730 г., король, который во время Войны за испанское наследство продемонстрировал личную храбрость, энергичность и решительность, чем заслужил прозвище «el Aminoso» (отважный), окончательно впал в состояние меланхолии и непреодолимой лености. С той поры от него нелегко было добиться даже простого слова. Он не стриг волос и ногтей, оставался по целым дням в постели, вставал лишь ночью на несколько минут, чтобы поесть; нельзя было уговорить его подписать какие-либо документы. Только под действием пения он на короткий срок пробуждался к жизни. Королева Елизавета в 1737 г. специально пригласила в Мадрид певца Фаринелли, славившегося тогда по всей Европе своим удивительным голосом. Этот человек вскоре сделался совершенно необходимым для управления государством: послушав его, Филипп покорно шел к столу и ставил свои подписи в тех местах, где ему указывали.