Новая карта мира. Энергетические ресурсы, меняющийся климат и столкновение наций

На 22 апреля 2020 г. в России был назначен народный референдум для одобрения поправок к конституции. Но коронавирус вынудил перенести его на конец июня. 9 мая должно было состояться празднование Дня Победы в честь 75-летия победы над нацистской Германией и колоссальных жертв Второй мировой войны. Предполагалось, что оно станет феерией, демонстрирующей мощь возрожденной России – и президента, под руководством которого шло это возрождение. Но и этот праздник пришлось перенести[126].

Фактическое совпадение по времени церемонии запуска «Силы Сибири» и введения санкций против «Северного потока – 2» подчеркнуло перемены на геополитической и энергетической картах. Открытие крана трубопровода «Сила Сибири» продемонстрировало фундаментальную роль энергетики в стратегическом партнерстве России и Китая. Конечно, партнерство не ограничивается только этим. Москву и Пекин объединяет их приверженность «абсолютному суверенитету», отказу от «универсальных» ценностей и норм, за которые выступает Запад, опора на доминирование государства в экономике, противостояние, как они формулируют, «гегемонистской» позиции и «односторонности» Соединенных Штатов. Отношения, которые когда-то базировались на учении Маркса и Ленина, сегодня основываются на нефти и газе.

Карта Китая

Глава 17 G2 («Большая двойка»)

Нагромождение всевозможных G (от Great) может сбить с толку. Все знают G-7 («Большую семерку»), которая когда-то превратилась в G-8 («Большую восьмерку»), а потом, после исключения России, вновь стала G-7. Кроме того, существует группа G-20, объединяющая 20 ведущих экономик мира, – в нее входят не только страны «Большой семерки» и Европейский Союз, но и крупнейшие развивающиеся рынки, среди которых Китай, Индия, Бразилия и Саудовская Аравия. Многие считают, что G-20 предназначена для того, чтобы стать «советом директоров» мировой экономики, но она все еще остается дискуссионным клубом.

Теперь, чтобы запутать еще больше, скажем о G-2 («большой двойке»). Ее не существует, по крайней мере официально. Но тем не менее она вполне реальна и является самой весомой из всех остальных G. Она влияет на будущее мировой экономики – да и на все остальные сферы жизни в этом столетии, – и гораздо больше, чем все другие вышеупомянутые группы. В «большую двойку» входят два государства – Соединенные Штаты Америки и Китай, на которые приходятся 40 % мирового ВВП и 60 % военных расходов. Название «большая двойка» не обозначает альянс или форум для принятия решений. Скорее, оно указывает на важность отношений между этими странами, на их новое соперничество и их влияние на весь остальной мир.

Еще совсем недавно считалось, что Соединенные Штаты и Китай обречены быть все более зависимыми друг от друга – у них интегрированные цепочки поставок (айфоны разработаны в США, но производятся в Китае), торговый оборот превышает 700 млрд долл., американские инвестиции в Китай объемом 116 млрд долл., китайские инвестиции в США объемом 60 млрд долл.; плюс более 360 000 китайских студентов в американских университетах, которые приносят в американскую экономику 13 млрд долл.[127]

Эта взаимозависимость получила серьезный импульс в 2001 г. благодаря вступлению Китая во Всемирную торговую организацию (ВТО), которое Билл Клинтон назвал «одним из самых важных достижений в области внешней политики» за время своего пребывания на посту президента. Цель американского президента заключалась в том, чтобы справиться с реальностью быстрорастущей экономики Китая и встроить ее в рыночную систему мировой торговли, что, по словам Клинтона, означает, что действия Китая будут впервые «подчиняться правилам и решениям, принятым и вынесенным 155 государствами». Эта взаимозависимость открыла китайский рынок для американского бизнеса и способствовала росту мировой экономики. Если смотреть на вопрос шире, то взаимозависимость и взаимодействие стимулировали открытие Китая и конвергенцию интересов двух стран, что снижает риск возникновения конфликта. В этом состояла суть идеи, которая стояла за, как мы говорим, консенсусом по вопросу ВТО. Несмотря на критику, звучавшую тогда, не существовало никакой реальной альтернативы перед лицом растущей мощи Китая[128].