Новая холодная война. Кто победит в этот раз?

Естественно, что, когда общество проникнуто подобными настроениями, неизбежно возникает реакция на действия власти, желание что-то изменить в стране. Я сейчас имею в виду события 1993 года. При этом я далек от того, чтобы считать период с мая по октябрь 1993-го попыткой реванша коммунистической идеологии. Вовсе нет. Силы, которые выступили против Ельцина во главе с Руцким и Хасбулатовым, никогда не были однородными. Кого только там не было — радикальные националисты из баркашовской организации «Русское национальное единство», люди, называвшие себя патриотами и коммунистами разного толка, наконец, просто те, кому осточертело наблюдать за уничтожением самого понятия «Российское государство». Идея, которую они выбрали, была изначально утопичной. Те, кто взялся готовить переворот в стране с целью отстранения от власти Ельцина, не имели главного — экономической программы. В чем тут сложность? «Люди из Белого дома», как их называли в прессе, искренне считали, что раз прошло всего два года после распада Советского Союза, значит, волевыми действиями можно все быстро поправить и вернуть то, что было раньше, заставить историю повернуть вспять.

Они рассуждали примерно так: армия как была советской, так и осталась, ей только нужно дать правильный приказ, и она быстро наведет в стране порядок и восстановит Советский Союз в его прежних границах. Но очень быстро выяснилось, что практически во всех бывших союзных республиках к власти пришли представители национальных элит, и они совсем не хотят с этой властью расставаться и возвращаться в лоно Российского государства — во-первых. Во-вторых, эти национальные элиты, в свою очередь, выполняли волю США.

Американские эксперты очень быстро просчитали возможный механизм действий Руцкого, Хасбулатова, Макашова с самого начала их противостояния с Ельциным. Стало ясно, что они будут стремиться восстановить СССР, причем не с точки зрения экономики, как следовало бы сделать — предложить программу, которая привлекла бы широкие слои населения, обозначить приоритеты в развитии промышленности и так далее. Вместо этого планировалось жесткими силовыми методами загнать всех назад, в прежний формат единой страны. Такой путь ничего хорошего принести не мог, более того, именно этот подход стал одним из факторов, не позволивших по-настоящему сплотить ту разнородную оппозицию, которая сформировалась против Ельцина. Можно объединяться на почве общей нелюбви к кому-то или к чему-то, но ничего позитивного на такой ненависти создать нельзя — в одной колонне выступают слишком разные люди, не слишком хорошо понимающие друг друга. В рядах противников Ельцина были и те, кому категорически не нравилось в Советском Союзе, кто считал его ликвидацию безусловным благом, добивался такого результата и радовался развалу бывшей великой страны. Последнее, о чем эти люди хотели бы рассуждать вслух, — это о том, что необходимо в той или иной степени восстановить существовавшую ранее государственную конфигурацию.

Американцы сперва не придавали значения процессам, происходившим в России в мае и в июне 1993 года. Они считали, что у противников тогдашнего президента Ельцина нет ни малейших перспектив, ни единого шанса на победу — ведь всего два года назад во время августовского путча тысячи людей вышли на баррикады против КПСС, так что теперь говорить о реванше коммунистов вряд ли имеет смысл. Отрезвление настигло наблюдателей из США примерно в августе — они вдруг поняли, что события развиваются по крайне негативному для Ельцина и его окружения сценарию. А это значит, что пора принимать решительные меры для спасения «молодой российской демократии». Это не мое выражение — именно такая формулировка присутствовала тогда в материалах американских средств массовой информации. Цель была обозначена, и для ее достижения использовались все возможные средства.

Первое. Со стороны политиков, которые придерживались прозападной ориентации и были всегда готовы вступить в диалог с зарубежными партнерами, началась масштабная обработка населения России. Она сводилась к одному неимоверно простому постулату: если эта аморфная оппозиционная масса, которую условно называли «красно-коричневыми», придет к власти, она начнет сокрушать и душить любые ростки свободы, опять загонит всех под железную пяту диктатуры — соответственно поэтому оппозиционерам надо всячески противодействовать на всех уровнях. Кто такие «красно-коричневые», толком не объясняли, и, что характерно, до сих пор это странное выражение активно используется, хотя, казалось бы, за двадцать пять прошедших лет можно было бы придумать какой-нибудь более точный и выразительный термин.