Новая книга ужасов

Крики, что я слышал – стоны, из-за которых мое сердце рвалось от сочувствия, – оказались рождены не когтями доктора Скала, а касанием мертвеца. Мертвеца, поднятого из могилы, чтобы ублажить Элизу! Она сидела на корточках, а из земли между ее ног торчало лицо. Мужчина, судя по его состоянию, был похоронен недавно: плоть все еще держалась на костях, а язык – Иисусе, его язык! – все еще мелькал между оскаленных зубов.

Даже этого одного было бы довольно. Но это было еще не все. Тот же уродливый гений, что вернул подобие жизни кадавру между ног женщины, заставил двигаться кучку более мелких частей – остатков целого, – которые прорылись наружу из могилы тем или иным способом. Куски костей, связанные потерявшими гибкость сухожилиями. Грудная клетка ползала вокруг на локтях, голову тянул за собой гибкий позвоночник; были там и несколько рук, волочащих за собой длинные голые кости. Целый омерзительный бестиарий. И все они набрасывались на Элизу – или ждали своей очереди.

Она вовсе не была против такого внимания. Совсем наоборот. Поднявшись с тела, которое ублажало ее снизу, она перевернулась на спину и поманила к себе десяток этих останков, как шлюха в течке, и они пришли – о, боже, они пришли – словно в надежде, что ее соки вернут им цельность.

К этому времени Вальтер меня догнал.

– Я вас предупреждал, – сказал он.

– Вы знали, что произойдет?

– Конечно, знал. Боюсь, только так ее можно удовлетворить.

– Что она такое?

– Женщина.

– Ни одна нормальная женщина не вынесет такого, – сказал я. – Боже! Боже!

Картина перед нашими глазами становилась хуже с каждой секундой. Теперь Элиза стояла на коленях в кладбищенской грязи, и второе тело – лишившееся одежды, в которой было похоронено – совокуплялось с ней резкими, энергичными движениями. Судя по тому, как тело запрокидывало гниющую голову, оно получало огромное наслаждение. Что до Элизы, то она стискивала свои полные груди так, что в воздух взлетали струи молока, орошая скачущий перед ней омерзительный зверинец. Ее любовники были в экстазе. Они гремели костями и носились вокруг целыми стаями, словно их благословляли.

Я забрал мушкет у Вальтера.

– Не причиняй ей вреда, – взмолился он. – Она ни в чем не виновата.

Не став слушать, я пошел к кладбищу, на ходу окликая некроманта:

– Скал! Скал!

Он отвлекся от своей медитации, в чем бы она ни заключалась, и, завидев мушкет в моих руках, тут же начал говорить о своей невиновности. Его немецкий был не слишком хорош, но мне не составило труда понять основное направление. Он просто делал то, за что ему заплатили, говорил Скал. Его не в чем винить.

Я перебрался через стену и пошел к нему между могил, говоря, чтобы он встал. Скал подчинился и поднял руки в знак того, что сдается. Видно было, что он страшно боится, что я его застрелю. Но у меня были иные намерения. Я просто хотел прекратить эту непристойность.

– Что бы вы ни сделали, чтобы это начать – сделайте наоборот! – сказал я.

Он помотал головой; взгляд его был диким. Я подумал, что он меня не понял, так что повторил приказ.

И снова он покачал головой. Все его хладнокровие куда-то делось. Он выглядел как жалкий карманник, которого застукали на краже. Стоя прямо перед ним, я уткнул дуло мушкета ему в живот и сказал, что если он этого не остановит, я его застрелю.

Я мог бы так и поступить, если бы не герр Вольфрам, который перелез через стену и двигался к жене, зовя ее по имени.

– Элиза… прошу тебя, Элиза… пойдем домой.

Никогда в жизни я не слышал ничего настолько же абсурдного или грустного, как слова этого человека, зовущего жену:

«пойдем домой…»

Конечно, она его не послушала. Вероятно, не слышала в пылу того, что делала – и что делали с ней.

Зато услышали ее любовники. Один мужчина, поднятый целиком и ожидавший своей очереди, заковылял к Вальтеру. Он махал руками, словно стараясь прогнать пришельца. Странно было такое видеть – труп, пытающийся отогнать старика. Но Вальтер не ушел. С залитым слезами лицом он продолжал звать Элизу. Звал и звал.

Я крикнул ему, чтобы держался подальше. Он не послушал. Полагаю, он думал, что если подберется достаточно близко, то сможет поймать ее за руку. Труп подошел вплотную, все еще махая руками, все еще пытаясь его прогнать. А когда Вальтер не повиновался, мертвец ударом сбил его с ног. Я видел, как старик забил руками, потом попытался подняться. Но мертвецы – или их куски – были в траве повсюду. И набросились на старика, стоило ему упасть.

Я сказал англичанину держаться рядом и бросился через поле на помощь Вальтеру. В мушкете была всего одна пуля, так что я не хотел тратить ее зря, стреляя с большого расстояния и рискуя промахнуться. К тому же я не был уверен, во что стрелять. Чем ближе я подбегал к кругу, в котором ползала Элиза – где ее все еще тискали и ласкали, – тем больше видел нечестивых творений Скала. Какие бы заклинания он тут ни наложил, они, казалось, подняли каждую умершую частицу. Земля кишела разнообразными фрагментами тел; пальцы, шматы высохшей плоти с клоками волос, червеобразные куски, которые невозможно было распознать.