Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки

Итак, локальность усиливается — превращается в «суперлокальность»[520], по выражению Саввы Розанова, — и становится не только внешней характеристикой записей (локально «питерская» музыка Полухутенко, локально «московская» — «Синекдохи Монток», локально «челябинская» — «Монти Механика»), но внутренней, конституирующей их предпосылкой. Эти песни пространством опосредованы, пространством вдохновлены и поэтому локальны: такой мне представляется внутренняя логика новой поэтической волны. Эта внутренняя логика проявляется еще и в том, как музыканты относятся к продвижению собственного творчества, осмысляют собственное место в социуме. Например, Савва Розанов в интервью Lenta.ru говорил [521]об этом так: «Я пытаюсь воспринимать себя как художника. <…> У меня есть определенные подходы к дизайну своих обложек, к ведению своих, прости господи, социальных сетей. Я, к сожалению, превратил все свои социальные медиа в музей. Это плохо, мне кажется, но я по-другому почему-то не могу».

Еще один пример превращения собственной локальности в фирменный стиль — выбор, который создатель группы «Монти Механик» Георгий Мишнев делает между домашней и студийной записью, размышляя о подходах к новому альбому. Как показывает переписка в ВК-паблике между автором и его слушателями[522], все они считают «самодельность» музыки группы важной составляющей ее вкрадчиво-личного звучания.

Другая объединяющая характеристика музыкантов новой поэтической волны — их последовательный отказ вводить в свои проекты «популярные»/конъюнктурные социальные и политические сюжеты. Условно это можно назвать антихайповым подходом — в прямом смысле и без отсылки к петербургскому хип-хоп-объединению. Это песни, в которых рефлексия на социальные темы присутствует (отсылаю к тому же интервью Саввы Розанова[523]), но не становится центральным мотивом. Социальные темы поэтизируются, остраняются, мифологизируются — как именно, я покажу дальше, подробнее разбирая творчество представителей НПВ. Сами музыканты также отдают себе отчет в сложной позиции по отношению к социальной повестке — так, Юлия Накарякова («Юлия Накарякова и гуру лоу-фая») в одном из недавних интервью задается вопросом «Интересно, если сейчас пойдет волна гражданских высказываний через музыку, не станет ли презираемой та музыка, которая не высказывается?»[524].

Привнесение элемента мифа через культурные отсылки (библейские сюжеты, британский эпос, сказочные и научно-популярные сюжеты и тому подобное) и мифологизация современности рождают особый стиль иронии, который я также выделяю как важную особенность НПВ.

Никита Сивушкин, бывший басист Юлии Накаряковой, много лет занимается тем, что собирает на улицах Петербурга «невидимки» — парикмахерские приспособления для сохранения формы прически[525]. Новую поэтическую волну тоже можно определить как своего рода собрание невидимок (теперь уже «реальных»), сознательно уходящих под радары. Некоторые из этих невидимок заслуживают того, чтобы попытаться их рассмотреть подробнее.

2. Москва, Петербург, Таганрог: локальность и меланхолия новой поэтической волны

«Синекдоха Монток» — проект московского музыканта Саввы Розанова. Его первый альбом «Внеклассное чтение» был выпущен в 2012 году. Критики указывали на его акцентированную литературность (в названии, в отсылках к поэзии Серебряного века, в метафоричной лирике) — и на пространственную опосредованность музыки: песни «Синекдохи», наполненные посторонними шорохами, шелестами и скрипами, звучат как будто в полудреме и представляют «эмоциональную антитезу урбанистического гомона и внутренней „карманной“ тишины»[526]. В дальнейшем Розанов мигрировал от акустического инди в ритмические пространства нового R’n’B, а параллельно — перешел к созданию междисциплинарных проектов, соединяя литературное, музыкальное, визуальное и ольфакторное в одно авторское высказывание.